Псих

Я получаю учебником по голове и покорно удаляюсь в Интернет. Я уже давно не обновляю свой блог – во всяком случае, мои реальные дневниковые записи теперь туда не попадают. Иногда я вешаю какие-нибудь хорошие песни или просто просматриваю комментарии. Странно, но кто-то это по-прежнему читает, хотя я уже плохо ассоциирую себя с тем, о чем тогда писала. Как будто это была не я.

«Ты такая талантливая и замечательная! Обязательно продолжай писать, у тебя очень хорошая фантазия! Такое впечатление, что это все происходило на самом деле. Райдер передает тебе привет!

Чертова Люси Стил»

(Вы же понимаете, что в целях конфиденциальности я вынуждена была заменить ее имя и фамилию совершенно вымышленными и ни на что не намекающими.)

– Слушай, ну какие макароны должны быть в голове у человека, который подписывает свой комментарий как заявление, а? – говорю я, видя, что Марселла отложила учебник и смотрит на него как на врага.

– Т-такие, как у меня сейчас, я вообще ничего не понимаю.

– Тебе и не надо сейчас ничего понимать, у тебя каникулы.

– Я хотела заняться чем-то полезным, – печально говорит Марселла.

– Вот, а пару лет назад ты ела конфеты и писала в розовый дневничок.

– Т-т-твои заслуги перед человечеством очевидны. Т-только ты же не на меня сейчас злишься, верно?

– Естественно, – говорю я. – У меня хорошая фантазия. У меня такая хорошая фантазия. Я надеюсь, она медленно читает, иначе она бы уже стояла над моей кроватью с топором.

– А ты не хочешь удалить то, что писала… о вас?

– Еще чего.

Я пинаю ноутбук с такой силой, что он почти что падает с кровати.

– Тем более что ничего не было, – говорю я. – Что она может узнать оттуда, кроме того, что мы друг другу говорили? Я могу, конечно, повыделываться и сказать, что не хочу афишировать свою личную жизнь, но я не могу писать о том, чего на самом деле нет, понимаешь?

– Подожди. А тайная связь?

– Какая тайная связь, – отвечаю я, – откуда. У меня? Понимаешь, это все книжки, это все мои дурацкие книжки. Я думала, что если смоделирую какое-то подобие счастливого конца, какой-то идиотский, неправдоподобный заказ вселенной, то меня кто-нибудь услышит. Или я просто хотела успокоить женскую аудиторию. Или себя. Я не знаю. У нас никогда ничего не было. Я спросила, стоит ли мне ехать. Он сказал, что стоит. Какой смысл был что-то начинать… тем более, что никто и не предлагал что-то начинать, куда уж тут. И потом, что бы мы делали сейчас, плакали друг другу в трубку? Если мы не можем быть вместе, когда сидим в метре друг от друга, то зачем издеваться над собой и придумывать какой-то взаимный дебилизм через всю страну? Такие вещи не работают, никогда, ни для кого, и мне просто надо смириться с этим. Только я хочу, чтобы меня оставила в покое эта чертова Люси Стил, я не могу ее ни видеть, ни слышать.

– Слушай, – говорит Марселла решительно, – я позвоню ему и скажу, чтобы она перестала к тебе лезть, а ты перестанешь себя мучить, хорошо?

Я, кажется, воспитала маленького борца за права угнетенных.

– Не надо, – слабо говорю я, потому что у меня почти что сел голос. – Может, я еще над ней как-нибудь поиздеваюсь. И не смотри на меня так, я не собираюсь разводить ее на деньги.

Телефон пискнул – пришел какой-то новый комментарий.

«Вы сейчас оскорбили автора.

Любопытный аноним»

– Занятно, если это не Райдер, – говорю я про себя. Я не придумала, что мне отвечать Люси Стил, потому что я стараюсь больше не врать, а посылать ее к чертям только из-за того, что она глупый дружелюбный щеночек, ниже моего достоинства. (Ох уж это мое достоинство.) Поэтому я многозначительно молчу – у меня же мог сломаться Интернет. Или уведомления перестали приходить. Или, черт возьми, я просто не хочу отвечать ей.

Правда, что ответить анониму – я тоже не знаю. Будем молча дожидаться потенциальной драки.

В конце концов, мне еще только восемнадцать. Почему, спрашивается, я уже должна озаботиться поисками пары? Я всегда плохо понимаю, как можно абстрактно хотеть замуж, хотеть влюбиться просто так. Если подумать, даже самые добрые сказки вбивают нам какие-то идиотские стереотипы, которые на самом деле – всего лишь одна из версий правды. И если мозгом мы додумываемся до того, что жизнь разная, а норма для всего в ней подвижная, то подсознание этого не слышит, потому что там сидит критик, которому постоянно подкидывают вкусненькое.

– Что ты пишешь? – говорит Марселла, почти успевшая заглянуть мне через плечо. Я подпрыгиваю на кровати и успеваю швырнуть блокнот в другой угол комнаты.

– Сопливые бабские романы, – говорю я.

– Разумная реакция.

Честно, я пытаюсь разобраться в себе доступными мне методами и не могу. Я даже докторам никогда не говорила о том, что меня на самом деле беспокоит, поэтому мне казалось, что будет проще писать – это необязательно кому-то показывать и вообще можно уничтожить, если понадобится.