Психологическая помощь: теория и практика

дополнительности, вероятности, неравновесности, индетерминизма, виртуальности — вот

далеко не полный перечень исходных гносеологических позиций, которые были не то что

недоступны, но попросту неведомы предшественникам.

В подходе к трансперсональным переживаниям как к виртуальной реальности, порождаемой все

тем же сознанием, на наш взгляд, заключается весь пафос трансперсональной парадигмы.

Единственная реальность, с различными проявлениями которой мы сталкиваемся в процессе

жизни и познания, — это мыслимая, мысленная, мыслящая реальность сознания, существующая

во вновь и вновь пульсирующих и воспроизводящихся на разных уровнях информационных

паттернах. В пространстве этой мощной метафоры сознание так же присуще каждой

элементарной частице-волне, как и всей Вселенной. Жизнь, следовательно, есть не порождение

Вселенной, а форма ее существования. Различные состояния сознания и есть, в свою очередь, та

реальность, с которой исследователь (психолог, психиатр, психотерапевт) имеет дело

непосредственно.

Трансперсональная психология поэтому ставит не столько задачу развития личности или

самоорганизации, сколько задачу на осознание и самопереживание себя в тотальной целостности

с миром, в единении с пространством-временем, микро- и макрокосмосом, в изживании тех

узких, механистических и условных границ, которые налагает на человека архаичное, ограниченное определенной картиной мира представление.

Трансперсональная психология — это попытка современного мыслящего человечества

продвинуться в своих отношениях с миром на качественно новую ступень, на ступень, с которой

открывается уже не только принцип эволюции, но и принцип инволюции, принцип порождения

низшего из высшего. В этой парадигме довольно отчетливо высвечивается понимание того, что

мир зависим от наших устремлений и представлений.

Безусловно, трансперсональная психология имеет и свои ограничения, и свои противоречия, которые осознаются в ней и составляют основу дальнейшего развития. Некоторые из них

очевидны: чрезмерное внимание к мистическим и, в частности, языческим культам; весьма

грубые, предоставляющие возможность спекулятивного и произвольного использования

техники, в том числе и всякими “тренерами”, “психологами-целителями” и другими

шарлатанами; некритическое отношение к галлюцинаторным и галлюцинаторноподобным

переживаниям в различных стадиях регрессии и состояниях транса как к “мистическому

опыту”*. Психотерапевтическая практика (в частности, сеансы с детьми) показывает: человек

может пережить и испытать только то, что входит в культурную матрицу его сознания. Кроме

того, далеко не всякий галлюцинаторный опыт имеет психотерапевтическую ценность.

Вспомним хотя бы “белую горячку” у алкоголиков.

Однако гуманистическая направленность, постулирование ценности жизни и качества

жизненного опыта, а не потребления, отстаивание ответственности человечества перед миром, поиск путей гармоничного сосуществования человека и человечества с миром в целом, а также

явное преимущество данных техник при работе с шизоидами — несомненные достоинства

нового направления — трансперсональной психологии и психотерапии.

5. ХРИСТИАНСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

В СОВРЕМЕННОМ АНГЛОЯЗЫЧНОМ МИРЕ

Описание зарубежных концепций психологической помощи было бы неполным без хотя бы

краткого анализа христианской традиции психологической помощи, которая, по крайней мере в

англоязычном мире, имеет глубокие корни, основательную научную, технологическую базу и

практическую основу.

К. Юнг в одной из своих книг высказал мысль, что все религии есть не что иное, как системы

исцеления психического нездоровья. В 1970-е годы эта библейская аллюзия была

отрефлексирована в США как генетическая культурная матрица психотерапии, в которой

выделяются три основополагающих истока: иудео-христианский, греко-романский и англо-

саксонский (см. Ruesch, р. 12).

Иудео-христианская традиция, которая, по мнению американского психолога и психотерапевта

Дж. Рейша, характеризуется акцентом на принципах жестких моральных требований, восходящих к Торе, внесла в западную цивилизацию десять заповедей Моисея, направленных

против животного начала в человеке, заповеди Нагорной проповеди, провозглашающей

необходимость нравственного совершенствования и отказ от любого посягательства (агрессии) на ближнего, и к ХХ веку сумела бесстрашно и пристально взглянуть в глубины

неосознаваемого благодаря прозрениям Фрейда.

Греко-романская традиция, развивавшаяся в северо-восточном Средиземноморье, в отличие от

ближневосточных семитских традиций запретов (в частности, изображения божества), находила

особое эстетическое наслаждение в воссоздании иконических и скульптурных изображений

богов, богоподобных героев. Не столько проблемы морали, сколько проблемы рассудка и права, воплощенного в высших своих проявлениях в кодексах римского права, в идее установления

самими людьми определенного общественного порядка, основанного не на божественном

промысле, а на человеческом рассуждении, вплоть до провозглашения высших лозунгов