Психологическая помощь: теория и практика

отметим ряд идей Роберто Ассаджиоли, послуживших в рамках его концепции “психосинтеза”, выдвинутой еще в 1927 г., одной из составляющих “четвертой силы”.

Во-первых, это юнговское понятие “архетип”, т.е. мифопорождающая совокупность символов.

Во-вторых, это “коллективное бессознательное” (обобщенные мифологемы), отражающие

исторический и социокультурный опыт человечества и “личное” бессознательное

(индивидуальная символика) сновидений. В-третьих, это проходящая красной нитью через

многие сочинения К. Юнга идея о глубинной, в некотором роде даже мистической связи между

явлениями, которую К. Юнг называл “главным законом жизни”, а С. Гроф — “акаузальным

принципом синхронности” (Гроф, с. 143), обозначавшем некое глубинное единство мира (“все

во всем”). В-четвертых, впервые после Э. Гуссерля отчетливо прозвучавшая у Юнга идея о том, что “психической фактор так же реален, как бактериальная инфекция” (C. Jung, p. 257).

И, пожалуй, одно из основных положений — стремление к индивидуации как одно из главных

стремлений “Эго” к слиянию с “самостью”, а последней — к свободному приобщению к жизни

мира, Вселенной.

Что касается А. Маслоу, то его идеи о самореализации, о различиях мотивации дефицитной и

мотивации развития, о познании развития, о познании путем пиковых переживаний как средства

“острого переживания своей тождественности” (Мaslow A., p. 103), равно как и положение о

здоровой психике, как о психике, способной “трансцендироваться в окружающий мир” (Мaslow A., p. 181)*, — эти идеи также вошли в золотой фонд трансперсональной психологии.

Однако этот перечень был бы не полным, не остановись мы хотя бы на кратком описании

вклада Р. Ассаджиоли. Своеобразие этого вклада состоит в том, что в своей понятийной основе

концепция Р. Ассаджиоли, по его признанию, почти целиком компилятивна (идея

“субличностей” — заимствована у У. Джеймса, идея роста, развития является общей для многих

направлений и концепций, понятия “ценности” и “смысла”, равно как “выбора” и

“ответственности” — принадлежат экзистенциальной философии).

Специфика состоит в следующем: 1) упор делается на волю, составляющие которой —

произвольность, мотивация, решение, подтверждение, настойчивость и исполнение —

отслеживаются специально; 2) акцентируется опыт проживания и переживания ситуаций и

состояний, которые не только вызываются в памяти, но и стимулируются в психотехнике; 3) особое внимание уделяется не проблеме одиночества, а наоборот, способам сотрудничества, взаимодействия, гармоничной интеграции людей, составляющих “одно человечество” (Assagioli, p. 4—8); 4) цель психосинтеза — реконструкция личности вокруг некого нового центра (с. 21) с

использованием всего аппарата современной психотерапии (символизм, психотехники); 5) одна

из главных идей психосинтеза: мы находимся в подчинении всего, с чем идентифицирована

наша самость. Мы можем взять верх и подчинить контролю все, с чем разотождествимся

(Аssagioli, p. 23). Однако, как принято говорить, пафос концепции состоит, скорее всего, в ее

сугубо практической, психотехнической направленности, позволяющей использовать

многообразные техники для достижения основной сверхзадачи — достижения новой

целостности.

Развивая идеи О. Ранка и В. Райха о значении психосексуальной разрядки, используя методики

Л. Орра и С. Рэй, обогащенные религиозными традициями Востока и научными исследованиями

таких ученых, как Г. Бейтсон, С. Гроф, Дж. Кэмпбелл, Ст. Криппнер, М. Мэрфи, К. Прибрам и

других, понятия, представления и идеи трансперсональной психологии предлагают выход за

пределы личностного “Эго”, формирование принципиально иных — всемирных и вселенских, вне (или все-) временных трансличностных идентификаций.

Концептуальные постулаты, положенные в основу трансперсональной психологии, обобщены С.

Грофом следующим образом.

Прежде всего, это отказ от представлений классической науки, преодоление механистической, восходящей к Ньютону и Декарту, картины мира. “Ньютоновская механика, — пишет С.

Гроф, — может толковаться как специальный случай эйнштейновской теории относительности, и для нее можно предложить некое объяснение в динамике ее применимости” (Гроф, 1993, с.

21). Далее — признание принципиальной значимости любой идеи или системы мышления как

потенциально эвристичной. “Нет такой идеи или системы мышления, пусть самой древней или

абсурдной, которая не была бы способна к улучшению нашего познания” (Гроф, с. 29). Сознание

постулируется как единственная реальность, составляющая первичный и нередуцируемый

атрибут существования (там же, с. 38—56).

Трансперсональная психология не только отвергает представление о человеке исключительно

как о биологической машине, но и, в соответствии с принципом дополнительности

(“копенгагенская интерпретация”), исходит из того, что “он (человек — А. Б.) есть

одновременно и материальный объект... и обширное поле сознания” (Там же, с. 62). Понимание

сознания как предельного базисного атрибута и способа существования мира соотносится С.

Грофом с пониманием двойственной (корпускулярной и волновой) природы света. Поэтому, в