Психологическая помощь: теория и практика

Однако беседы с Женькой заканчивались ничем. Он стоял на своем: не брал, и все тут. К чему

только ни прибегала Ирина Степановна. Она упрашивала сказать правду, уверяла сына, что так

будет лучше, угрожала... Наконец сказала: “Если ты сам не желаешь сознаться, я отдам тебя в

милицию. Мне такой сын не нужен!”

Услышав эти слова, Женька вначале разрыдался, а потом еле выговорил сквозь слезы: “Ладно, мама, отдавай меня в милицию. Я не боюсь, потому что денег не брал”.

Тут Ирина Степановна спохватилась. “А если и вправду ребенок не брал эти деньги? —

подумала она. — И что я мучаю собственного ребенка, допрос устраиваю?”.

Ирина Степановна решила посоветоваться с учительницей. На следующий день, когда после

уроков она зашла в класс, Оксана Петровна молча достала из ящика стола небольшой пакетик, свернутый из листочка ученической тетрадки. В нем было 19 рублей.

— Деньги взял Женька, — грустно констатировала учительница. — Сегодня, проверяя

домашнее задание, я заметила, что в Женькиной тетради по математике не хватает двух

страничек. Они вырваны как раз с серединки. А пакетик этот уборщица вчера нашла в

школьном туалете. Она принесла его в учительскую. Утром я увидела на столе этот пакетик и

сразу же тетрадку проверила. Что будем делать?

Ирина Степановна почувствовала, как где-то под сердцем холодной гадюкой зашевелился страх.

Ладони покрылись липким потом, ноги ослабели — она вынуждена была сесть за детскую

парту. Под веками сделалось горячо, по щекам потекли слезы.

“Боже милостивый, — молнией пронеслось в голове, — что же это? За что?”

— Ирина Степановна, успокойтесь. Прошу вас! — учительница сочувственно прикоснулась к ее

руке. — Давайте обдумаем наши дальнейшие действия.

Тут только Ирина Степановна заметила, что Оксана Петровна совсем еще молоденькая, вероятно, ей не больше 24—25 лет. Скромная прическа и учительское поведение делали ее

старше. К Ирине Степановне сквозь стыд, страх, отчаяние, сквозь пелену слез доносились, словно издали, слова учительницы: “Успокойтесь, пожалуйста! Очень обидно, что так

случилось. Но это еще не беда. Еще можно найти выход из ситуации. Ведь воспитание

ребенка — дело очень непростое. Тут полно подводных рифов”.

— Да стыд-то какой! — ужаснулась Ирина Степановна. — Узнают дети, по домам разнесут...

— Ирина Степановна! — учительница твердо и спокойно глядела в заплаканные глаза

женщины, — еще раз говорю вам: возьмите себя в руки. Никто ни о чем не узнает. Это же

ребенок! Семь лет. Как вы могли подумать, что мы, учителя, будем делать из этого какую-то

уголовную историю? Не об этом надо думать! Давайте вместе подумаем, как нам быть.

— Что вы советуете? — Ирина Степановна с надеждой взглянула на молоденькую учительницу.

— Я знаю вашего Женю уже почти два года. Ни разу ничего подобного не было. Способный

мальчик, аккуратный, правда, на мой взгляд, несколько слишком уж серьезный как для семи

лет. Настойчивый. Как захочет чего, так уж добьется, будьте спокойны. Для меня, скажу

откровенно, — Оксана Петровна на минуту задумалась, — для меня этот поступок Жени

полнейшая неожиданность. Я полагаю, было бы полезным обратиться за консультацией к

нашему школьному психологу. Думается, это и в ваших, и в моих, а главное, и в Женькиных

интересах. Ведь у меня в классе их 30, а психолог часто работает с одним-единственным

ребенком. Разбираться в душевных состояниях — его хлеб. Я убеждена, что вам будет полезно

поработать с психологом. А за Женьку и за свою репутацию не волнуйтесь. Деньги я возвращу

детям. И никто не будет поднимать шума. Ведь главное — сберечь душу ребенка, а не

травмировать ее, вы согласны?

Ирина Степановна молча кивнула. В тот же день, узнав расписание работы психолога, она, возвращаясь домой, едва ли не впервые за последние несколько лет задумалась о своей жизни.

Так ли она живет, как следовало бы? На то ли, на что надо, тратит время?

Дома она вновь ничего не сказала мужу, а тот за газетой да за телевизором и не заметил, что

супруга чем-то встревожена. На следующий день она зашла за сыном и направилась в

психологическую консультацию.

— Давайте сделаем вот что, — сказал я. Сегодня вы, Ирина Степановна, слишком взволнованы, вас поглотило само событие, это понятно, и мы не смогли как следует поговорить. Событие —

это всего лишь внешнее выражение глубинных течений, скрытых пружин поступков. Я бы

попросил вас с Женей к нашей следующей встрече выполнить небольшое домашнее задание.

При этих словах на лице Женьки промелькнуло любопытство, а у его мамы — непонимание.

— Домашнее задание? — переспросила Ирина Степановна.

— Да, именно так, — подтвердил я. — Начнем с тебя, Женя. Ты мне нарисуй на завтра, пожалуйста, вашу семью. У тебя же есть цветные карандаши дома?

Женя кивнул.

— Ну вот, — продолжал я. — Ты один у родителей?

— Нет, — помотал головой Женя. — Сестричка у меня есть. Она уже

большая.

— Учится в техникуме гостиничного хозяйства, — добавила Ирина Степановна.

— Так вот, — продолжал я. — нарисуй мне цветными карандашами всю вашу семью, хорошо?

— А Володю рисовать? — спросил Женька.

Я посмотрел на Ирину Степановну. Она смутилась.