Психология детского поведения. Как помочь ребенку справиться с эмоциональными проблемами

Другая распространенная ошибка – уверенность в том, будто баллы по стандартизированным когнитивным тестам точно отражают уровень интеллектуального функционирования детей с нейроособенностями. «Когнитивная функция ниже среднего» – особенно вредный ярлык, который при аутизме следует использовать с большой осторожностью. Многие традиционные тесты IQ не позволяют достоверно оценить уровень интеллекта и навыков в популяции с особыми потребностями: все они ориентированы на нейротипичных детей с нейротипичными двигательными функциями. Ребенок может знать ответ на вопрос, но не способен показать или озвучить его из-за стрессовой реакции или сенсорных/двигательных особенностей[172]. Как следствие, возможно непреднамеренное занижение ожиданий и упрощение учебной программы.

Вернемся к Дженелль, чье настойчивое пение и потребность прикасаться к вещам и другим детям вызывали беспокойство у учителей. Если мы взглянем на это поведение сквозь призму ее адаптации к собственной физиологии, мы поймем, почему парадигма наказания, направленная на уменьшение «проблемного» поведения, не только оказалась неэффективной, но и привела к возникновению новой проблемы: девочка стала бояться запертых дверей.

Восходящие причины и позитивная поддержка

Я призвала команду испробовать новый подход. Нашим первом шагом стало установление адаптивной функции поведения Дженелль. Нейробиологическим обоснованием такой необходимости служат исследования доктора Торрес из Рутгерского университета. Торрес рассматривает «проблемное» поведение с точки зрения двигательно-сенсорных особенностей и утверждает, что «многие симптоматические формы поведения, такие как самостимуляция, избегание зрительного контакта и привязанность к ритуалам, могут представлять собой копинговые механизмы, поддерживающие стабильность и контроль за восприятием и действием»[173]. Другими словами, модели поведения, которые мы наблюдаем при аутизме, могут помогать ребенку воспринимать информацию, поступающую из окружающего мира, и действовать в соответствии с этой информацией.

Я предложила пересмотреть наше представление о поведении Дженелль. На самом деле пение и ритуализированные прикосновения к предметам и другим детям были копинговыми механизмами, обусловленными слуховой гиперчувствительностью, с одной стороны, и проприоцептивной гипочувствительностью – с другой. Как таковое, поведение Дженелль, вероятно, помогало ей адаптироваться к среде класса – и чувствовать себя в ней более комфортно.

Приняв эту гипотезу, мы сформулировали следующую первоочередную задачу: нейтрализовать стресс и травматические воспоминания, вызванные посещением успокоительной комнаты. С этой целью мы, во-первых, отказались от схемы негативных последствий и вместо этого сделали упор на социальную безопасность как основную стратегию, чтобы помочь девочке снова почувствовать себя в безопасности в классе. Во-вторых, мы согласились, что, возможно, ее поведение не было попыткой привлечь внимание или уклониться от задач, и впредь стали рассматривать его как адаптацию к физиологическим особенностям.

Решив изменить свой подход, мы исходили из того, что привычки Дженелль, по всей вероятности, представляют собой восходящие процессы, а значит, всякие попытки устранить его с помощью нисходящих стратегий заведомо обречены на провал. У нас был другой выход: рассматривать поведение как автоматическое «личное приспособление». Точно так же вы можете неосознанно изменить позу, когда вашему телу становится некомфортно[174].

В связи со сменой подхода я посоветовала родителям усилить терапевтическую поддержку, акцентирующую обратную связь с телом, к которой стремилась Дженелль, и основанную на музыке, осязании и ритме. В остальном я рекомендовала позволить Дженелль поддаться своим естественным наклонностям, а не пытаться их подавить. В исследовательской лаборатории доктора Торрес было выдвинуто предположение, что такие переживания тренируют сенсорные, соматические моторные циклы, поддерживающие другие процессы неврологического развития[175].