Психология детского поведения. Как помочь ребенку справиться с эмоциональными проблемами

Обсудив поведение Лорена в свете поливагальной теории, мы пришли к заключению, что оно представляло собой адаптацию к ощущению угрозы жизни – иначе говоря, в его основе лежали инстинкты выживания[194]. В данном случае наибольшую пользу принесло бы смещение акцента с самого поведения на социальную вовлеченность и взаимоотношения. Затем мы построили айсберг Лорена: это позволило проанализировать агрессию с травмоинформированной точки зрения.

Акцент на взаимоотношениях, а не на поведении

Смещение акцента с поведения на отношения повлекло за собой изменение всего плана вмешательства. Так, нашим первым шагом в оказании помощи Лорену стал анализ существующих источников реляционной поддержки.

«Есть ли в жизни Лорена человек, которому он доверяет и в присутствии которого чувствует себя в безопасности?» – спросила я. Социальный работник сказала, что есть: Мэри, бывшая учительница и волонтер в интернате, знала Лорена с тех пор, как ему исполнилось девять, и поддерживала с ним близкие отношения. Она помогала ему с домашними заданиями, водила его на ужин и часто гуляла с ним по городу. Помимо этого, Мэри принимала активное участие в разработке программы, направленной на устранение проблем с научением.

В присутствии Мэри Лорен проявил агрессию всего два раза. Мэри ничего не знала о травмоинформированном подходе, но, похоже, интуитивно понимала, что помочь детям можно только через отношения. Связь Мэри с Лореном ясно свидетельствует о том, что доверительные отношения – лучший способ борьбы с проблемным поведением. В частности, они поддерживают нейроцепцию безопасности, устраняя потребность ребенка в оборонительных реакциях, направленных на самозащиту. Вполне естественно, что дети, пережившие токсический стресс или психологическую травму, будут демонстрировать агрессивное поведение. (В прошлом такое поведение помогало им выживать.) Наладив с ними отношения, мы можем помочь им изменить эти подсознательные, защитные реакции и осознать, что защищаться больше не требуется.

Брюс Перри, доктор медицинских наук и старший научный сотрудник Академии детской травмы (Child Trauma Academy), многие годы изучал влияние травмы на детей. Признавая пагубные последствия детских травм, он замечает, что «крепкие и доверительные отношения могут защитить ребенка от непоправимого ущерба, который способны нанести эти переживания, и играет важную роль в развитии психологической устойчивости»[195].

Вместо того чтобы патологизировать поведение детей, переживших психологическую травму, нам следует сделать акцент на отношениях и согласовать методики поддержки с этой новой парадигмой. Лорен был не виноват в том, что с ним произошло: безусловно, он очень старался, но его травмированный мозг мешал ему учиться и вести себя надлежащим образом.

Как ясно показывает его связь с Мэри, лучший способ помочь детям избавиться от постоянного ощущения угрозы заключается в восстановлении чувства безопасности через доверительные и чуткие отношения.

Помощь детям, пережившим токсический стресс или травму

Как мы узнали из предыдущих глав, интерпретация поведенческих проблем сквозь призму адаптивных целей автоматически влечет за собой изменение стратегий их коррекции. Базовый шаблон одинаков для всех детей с отклонениями в поведении, однако для детей, переживших психологическую травму, характерна повышенная эмоциональная уязвимость. Поскольку таким детям часто свойственны экстремальные и непредсказуемые поведенческие проявления, мы должны действовать с предельной осторожностью, дабы непреднамеренно не подвергнуть ребенка еще большему стрессу. Особенно это вероятно в случае вмешательств, направленных на ложные цели.

Одним из важнейших шагов является сбор исчерпывающей информации о социальной и физической среде. В каком возрасте ребенок пережил неблагоприятный опыт? Этот стресс носил хронический характер или перемежался периодами безопасности в отношениях? Был ли хоть один надежный и стабильный взрослый в жизни ребенка?

Обеспечение поддержки травмированных детей