Психология масс

По-моему, вы придаете чрезмерную значимость другому противоречию, в котором меня упрекаете. Люди не склонны внимать голосу разума, над ними безраздельно властвуют инстинктивные побуждения. Зачем же лишать их удовлетворения влечений, предлагая взамен выкладки разума? Конечно, люди таковы, но спросите себя, действительно ли они должны быть такими, понуждает ли их к тому сокровеннейшая человеческая природа? Может ли антропология дать краниометрический индекс[85] народа, в котором соблюдается обычай деформировать повязками головки детей с самого раннего возраста? Задумайтесь над гнетущим различием между сияющим умом здорового ребенка и слабоумием среднего взрослого. Быть может, именно религиозное воспитание во многом повинно в этом относительном помрачении? На мой взгляд, пришлось бы очень долго ожидать, прежде чем ребенок, не подверженный влиянию извне, начнет сам мыслить о боге и прочем, потустороннем этому миру. Не исключено, что его идеи приняли бы то же направление, по которому те шли у его предков, но никто не ждет, пока он разовьет эти идеи сам: религиозные учения преподносятся ему в возрасте, когда у него нет ни интереса к ним, ни способности осмыслить их важность. Верно, что двумя основными пунктами в программе сегодняшней педагогики выступают замедление сексуального развития и раннее религиозное влияние, не правда ли? Потом, когда пробудится разум ребенка, религиозные учения в его сознании уже считаются неприкосновенными. Неужели вам кажется, что для усиления мыслительной функции полезно, чтобы столь важная область оставалась закрытой в себе под угрозой адской кары? Если человек однажды уговорил себя без критики принять все нелепицы, преподносимые религиозными учениями, и впредь не замечать противоречий между ними, то слабость его ума уже не должна нас слишком удивлять. А между тем у нас нет другого средства для овладения природой наших влечений, помимо разума. Как можно ожидать от тех, кто подвластен мыслительным запретам, что они достигнут идеала душевной жизни, примата разума? Вы знаете также, что женщинам в целом приписывают так называемое «физиологическое слабоумие»[86], то есть меньшую разумность, чем мужчинам. Сам факт спорен, его истолкование сомнительно, однако один довод в пользу вторичной, благоприобретенной природы этой интеллектуальной слабости гласит, что женщины пострадали под гнетом раннего запрета направлять свою мысль на то, что их больше всего интересовало, то есть на вопросы половой жизни. Пока на человека в его молодые годы, кроме затормаживания сексуальной мысли, воздействует затормаживание религиозных и связанных с ними правовых тем[87], мы, по сути дела, не можем сказать, каков он сам по себе.

Однако умерю свой пыл и допущу возможность, что я тоже гоняюсь за иллюзией. Быть может, влияние религиозного запрета на мысль не так худо, как я предполагаю; быть может, человеческая природа останется такой же и тогда, когда прекратится злоупотребление воспитанием для порабощения сознания религией. Я этого не знаю, и вы тоже не можете этого знать. Не только великие вопросы нашей жизни предстают сегодня неразрешимыми; нам трудно справиться и с обилием менее крупных задач. Но все же прошу согласиться со мной: здесь налицо основание для надежды на будущее; возможно, нам еще предстоит откопать клад, который обогатит культуру; стоит потратить силы на попытку нерелигиозного воспитания. Если она окажется безуспешной, то я готов распрощаться со своей реформой и вернуться к более раннему, чисто описательному суждению: человек – слаборазумное существо, покорное своим инстинктивным побуждениям.

В следующем пункте я безоговорочно согласен с вами. Несомненно, нелепо и бессмысленно начинать с желания насильственно и одним ударом опрокинуть религию. В первую очередь, это намерение бесполезно. Верующий не позволит отнять у себя веру ни доводами разума, ни запретами. Будет жестоко, если бы в отношении кого-то такое удалось. Кто десятилетиями принимал снотворное, тот, естественно, не будет спать, если у него отнимут эти таблетки. События в Америке[88] наглядно показывают, что действие религиозных утешений можно приравнять к действию наркотиков. Там сейчас хотят отнять у людей – явно под влиянием «подкаблучников» в правительстве – все средства возбуждения, опьянения и наслаждения, а для восполнения утраты досыта пичкают людей благочестием. За исходом этого эксперимента тоже нет надобности следить пристально и с любопытством.