Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Исследуя терроризм в Северной Ирландии, психиатры Х. А. Лайонс и Хелен Харбинсон изучили дела 106 человек, обвиненных в убийстве в период между 1974 и 1984 годами{281}. Из них 47 человек убивали своих жертв от имени террористической группировки, а 59 человек – по причинам, не связанным с идеологией{282}. Главное различие между двумя выборками заключалось в психологической устойчивости. Исследователи обнаружили, что среднестатистический террорист не только более хладнокровен, но и гораздо реже, чем обычные убийцы, находится под воздействием алкоголя или наркотиков. Кроме того, у него отсутствуют признаки психических или психологических расстройств. У обычных убийц все было наоборот. В большинстве случаев убийцы-террористы не знали своих жертв лично, а вот нетеррористы знали тех, кого убивали. Были и другие различия. В группе исполнителей политических убийств исследователи выделили особую подгруппу. Они отметили, что эти люди не были постоянными участниками деятельности террористической группировки, а «действовали на периферии ‹…› [и] не отличались дисциплинированностью. Они совершали зверские убийства, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения. Эта небольшая подгруппа была не похожа на основную группу»{283}. Трое террористов, также входившие в эту подгруппу, в качестве орудия убийства использовали ножи, что совсем не характерно для совершающих политические теракты{284}. Расстрелы и взрывы в случае политических убийств применяются Временной ИРА гораздо чаще.

Как и во всех исследовательских выборках, в данной выборке имели место и систематические критерии отбора. Входящие в нее убийцы были уже арестованы, и поэтому, строго говоря, данные этих террористов и нетеррористов не могли считаться репрезентативными. Но исследователи также отмечают, что эти субъекты привлекли их внимание только потому, что их направили к ним на психиатрическую экспертизу; те, кого не направили на освидетельствование, вероятно, были более психологически устойчивыми. В исследовании Лайонса и Харбинсон особенно ценно то, что в него включены только те преступники, которые открыто участвовали в насильственных действиях, и не рассматриваются те, кто был признан виновным, например, в вождении автомобиля, который использовался для бегства с места преступления{285}.

Использование корректной группы сравнения – очень важный момент. При правильном подходе исследователям, возможно, удастся выявить ключевые отличительные черты преступников-террористов. Такие черты, если они и в самом деле существуют, помогут провести границу между преступниками-террористами и прочими правонарушителями. Возможно, ученые смогут также установить, существует ли связь между определенным типом личности и конкретным видом террористической деятельности и играют ли в этих процессах заметную (или какую-нибудь) роль психологические расстройства. Криминолог и исследователь терроризма Джошуа Фрайлих и его коллеги изучали убийц-одиночек, действовавших от имени крайне правых группировок{286}. Они сравнили их с представителями ультраправых группировок, которые также совершали убийства. Выяснилось, что «у ультраправых террористов-одиночек гораздо чаще, чем у экстремистов, связанных с террористическими группировками, в анамнезе были психические заболевания»{287}. Это важное исследование показало, что подобные различия могут быть выявлены и подтверждены только с помощью строгих научных методов.

Эмили Корнер и ее коллеги представили систематический обзор литературы, посвященной взаимосвязи между психопатией, расстройствами личности и терроризмом, и пришли к следующему выводу: мысль о том, что психопатия вызывает склонность к террористической деятельности, находит поддержку лишь у очень немногих исследователей{288}. В другом систематическом обзоре, выполненном Полом Гиллом и его коллегами и опубликованном примерно в то же время, что и обзор Корнер, отмечается, что в исследованиях, в которых используется информация из файлов правоохранительных органов или рассматриваются другие конфиденциальные данные, обычно представлено больше доказательств диагноза психического расстройства у террористов, чем в исследованиях, основанных исключительно на информации из открытых источников{289}. Следующее высказывание, утверждают ученые, можно считать ключевым дифференцирующим фактором: обнаружить проблемы с психическим здоровьем у воинствующих экстремистов гораздо легче, когда «исследователи находятся в непосредственном контакте с испытуемыми, используют стандартные критерии и/или имеют доступ к конфиденциальным источникам информации»{290}.