Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Однако применение строгих научных методов всегда требует от ученых постановки правильных, продуманных вопросов. Канадский социолог Лорн Доусон предупреждает: чтобы больше узнать о связи между психическими расстройствами и склонностью к террористическим действиям, «необходимо проводить регулярные, методологически точные и активные сравнительные исследования»{291}. Шона Боуза из Университета Эмори отмечает: «Тесты для определения типа личности не очень хорошее подспорье, когда требуется объяснить то, что мы не очень хорошо понимаем»{292}. Тот же принцип просматривается во всех исследованиях, посвященных терроризму, – плохо сформулированные вопросы могут завести нас в тупик. В качестве примера приведем вопрос психиатра Марка Сейджмана: «Что заставляет человека вступить на путь политического насилия?» Эксперт по терроризму Алекс Шмид утверждает, что «с такой общей формулировкой ‹…› [этот вопрос] остается без ответа, как и вопрос „Что заставляет человека совершать преступления?“». Шмид продолжает: «Существует множество видов преступлений (например, преступления, совершенные из-за нужды, из жадности, в состоянии аффекта и т. д.), и в отношении одних видов криминологи ближе к ответу, чем в отношении других»{293}. Социолог Кэтлин Бли, проводившая опросы американских правых расистов, писала, что «в типичных интервью и анкетах информация преподносится таким образом, что причину невозможно отделить от следствия»{294}. Она приводит следующий пример: «Активные расистки нередко признаются, что их партнеры или мужья также участвуют в расистском движении, и порой складывается впечатление, что женщины в основном попадают в расистские группировки в качестве подруг или жен мужчин-активистов. Но этому есть и другое объяснение: интимные отношения между расистскими активистами – женщинами и мужчинами – формируются уже внутри расистского движения. Это означает, что женщины вступают в связь с теми мужчинами, чьи убеждения и идеи совпадают с их собственными»{295}.

Вербовщики

Как было показано в предыдущей главе, большое значение имеют роли, которые террористы играют в своей группировке. В этой главе мы рассмотрим эти роли и постараемся понять, как конкретная роль и связанные с ней ожидания могут одного новобранца мотивировать, а другого, наоборот, лишить мотивации. Роли важны еще и потому, что привлекают внимание к следующему вопросу: какую функцию играет движение или его ключевые участники – вербовщики – в переходе от этапа радикализации (то есть от взглядов, мыслей и убеждений) к этапу террористической деятельности (то есть к действию)? Недавно стало известно, что при вступлении в движение «Исламское государство» у новобранцев спрашивали, какие роли они предпочитают, по крайней мере, из трех перечисленных – боевика, террориста-смертника или боевика-смертника (в этом случае у новобранцев не было никаких надежд на возвращение живыми после задания, в отличие от случаев, когда он доставляет взрывное устройство к цели и взрывает его с безопасного расстояния){296}. Эта система опросов не гарантировала, что новобранец в обязательном порядке получит выбранную роль или сам выберет определенную роль. Бывшие боевики «Исламского государства» признаются: несмотря на то что они прямо заявляли о своих предпочтениях, все решали их руководители – именно они в итоге определяли, что будут делать боевики{297}. Но вот что важно: чтобы получить более полную картину вовлечения людей в террористическую деятельность, надо смотреть на проблему шире и изучать не только людей. Мы должны также рассматривать процессы и механизмы, создающие условия для вербовки. С одной стороны, это нужно для того, чтобы разобраться в том, как идеология формирует поведение, а с другой стороны, чтобы изучить роль тех, кто помогает новобранцам понять, к чему им готовиться. Такие исследования проливают свет на важнейшие организационные функции членов террористических группировок и участников террористических движений. Особенно это касается роли вербовщика, которую часто недооценивают. Такой подход годится и для решения нашей непосредственной задачи – он поможет выявить различия между радикализацией и мобилизацией, между вступлением в террористическую группировку и активным участием в терактах, или, как говорят специалисты Канадской службы разведки и безопасности, позволит проследить, как «болтуны» превращаются в «активных боевиков»{298}.