Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

В своем блестящем обзоре психологической литературы о террористах Викторофф признает, что террористы могут быть «очень разнообразны в психологическом отношении. Какими бы ни были заявленные цели и группа идентичности террориста, его, как и каждого из нас, мотивирует комплекс личных психосоциальных переживаний и характерных черт»{324}. Викторофф полагает, что террористов отличают четыре черты.

● Высокая аффективная валентность[21] (способность к восприятию чего-либо как хорошего или плохого) в отношении идеологии.

● Личная заинтересованность – например, острое переживание угнетения, унижения или преследования; ярко выраженная потребность в идентичности; желание славы или мести или стремление к выражению внутренней агрессии (в отличие от подавляющего большинства тех, кого отличает ярко выраженная аффективная валентность).

● Пониженная когнитивная гибкость, пониженная терпимость к двусмысленности и повышенная склонность к ошибкам атрибуции (предвзятости мышления, когда, к примеру, для объяснения собственного поведения используют одни критерии, а для поведения окружающих – другие).

● Способность подавлять как врожденные, так и усвоенные моральные ограничения, направленные против причинения вреда невинным жертвам, под воздействием врожденных или приобретенных факторов, индивидуальных или групповых сил – возможно, под влиянием вышеуказанных черт{325}.

Викторофф рассматривает эти черты в качестве возможного предмета будущих исследований. В свою очередь, Рэнди Борум обобщил несколько теоретических подходов в контексте имеющихся данных о терроризме и пришел к выводу, что большинство моделей насильственного экстремизма складываются под влиянием трех факторов:

● развитие антипатии по отношению к целевой группе;

● поиск оправданий и наделение себя правом на совершение насильственных действий;

● устранение социальных и психологических барьеров, которые могли бы препятствовать насильственным действиям{326}.

Важно уметь идентифицировать эти факторы. Порой бывает трудно понять, как они связаны друг с другом, но это уже другая задача. Викторофф тщательно подбирает слова – и правильно делает. Если мы говорим о том, что вышеперечисленные черты характеризуют террориста, это еще не значит, что мы можем точно определить, присущи ли они потенциальным новобранцам изначально, или же их следует считать продуктом приобретенного опыта. Для понимания мотивации, сложившегося к настоящему времени, это означает следующее. С одной стороны, наших знаний еще недостаточно, чтобы сформулировать удовлетворительные ответы на актуальные вопросы, и в ближайшем будущем ситуация вряд ли изменится. С другой стороны, возникает вопрос: если бы у нас были более точные данные, удалось ли бы нам лучше объяснить неясные и запутанные процессы, связанные с мотивацией? Возможно. Мы просто не можем каждый раз, сталкиваясь с очередной проблемой, прикрываться фразой: «Необходимы дополнительные исследования».