Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Что вербовщики ищут в потенциальных кандидатах в террористы? Набожность, благочестие? Готовность пожертвовать собой ради высокой цели? Определенные навыки? Вряд ли новобранцев выбирают только за их убеждения и принципы. Бытует мнение, что в экстремистских организациях полно параноиков. Члены группировок опасаются, что в их ряды проникнут шпионы, к тому же дает о себе знать усталость от каждодневной рутины – у вербовщиков просто нет ни времени, ни желания возиться с теми, кто, несмотря на благие намерения, может оказаться, мягко говоря, неподходящим кандидатом. Кроме того, не стоит забывать, что в большинстве группировок имеет место и мелкое соперничество, и зависть, и нерешительность, и недоверие. Научиться говорить красивые слова сможет любой новобранец, но выйдет ли из него эффективный террорист? Об этом вербовщик может только гадать, если у него недостаточно опыта в подборе кандидатов. Писатель и бывший специальный агент ФБР Томас Штренц изучил множество громких терактов (а также попыток терактов), совершавшихся в 1980-х годах, главным образом в аэропортах. Он был удивлен плохой подготовкой исполнителей: «У меня сложилось впечатление, что командиры думали, что посылали на задания команды настоящих террористов-смертников, – по крайней мере, им казалось, что исполнители терактов достаточно хорошо подготовлены для выполнения поставленных перед ними задач. Но перед лицом смертельной опасности все боевые качества членов группировки, включая специальные навыки, дисциплину и самоотверженность, рассеивались как дым»{342}. О характере, масштабах деятельности и эффективности вербовщиков известно совсем немного, и поэтому наши знания о том, как на самом деле происходит вербовка, довольно ограниченны. Информация, полученная из конфискованных личных дел участников движения «Исламское государство», позволяет с уверенностью утверждать, что вербовщики группировки использовали эту картотеку для своеобразного «поиска талантов», – по сути, они выявляли новобранцев, имеющих определенные навыки, которые можно было бы применить для решения конкретных задач{343}. Однако в разных когортах это почти всегда приводит к разным результатам. Изучая дела о терактах в Великобритании, исследователь Дональд Холбрук обнаружил, что новобранцы, которые все больше вовлекались в террористическую деятельность и в связи с этим собирали экстремистские материалы, «приступали к этапу планирования теракта без предварительного поиска специального контента по изготовлению бомб, огнестрельного оружия или других инструкций или рекомендаций, имеющих отношение к участию в террористической деятельности»{344}.

Как мы уже писали в главе 1, терроризм отличается от других форм насилия тем, что у него есть идеологическое измерение. Но это не значит, что так называемые личные мотивы не имеют значения. Речь идет о том, что за террористической деятельностью всегда стоит нечто большее. Мы нередко преувеличиваем роль идеологии и полагаем, что она поможет разгадать мотивацию террористов. Порой так и происходит, но чаще всего идеология не проясняет мотивацию, а просто маскирует те факторы, которые в реальности способствуют вовлечению новобранцев в террористическую деятельность. Террористы рационализируют, реабилитируют и узаконивают свою деятельность различными способами. Они считают, что их жестокость необходима, поскольку это единственный способ добиться долгожданных перемен. Имеет место и оборонительная позиция – террористам кажется, что они действуют во имя всеобщего блага. Важна и срочность – они считают, что надо действовать, и действовать как можно скорее, иначе враг станет таким могущественным, что его уже не удастся победить. Главный вопрос, связанный с радикализацией, заключается в следующем: приводит ли (и как именно приводит, когда и где) радикальное мышление к радикальным действиям? Мы должны как минимум отличать радикализацию от мобилизации (то есть образ мыслей от образа действия), потому что большинство радикалов никогда в жизни не будут совершать теракты.