Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Многими инициативами в области дерадикализации сегодня руководят органы государственного управления. Но на самом деле, как правило, неправительственные организации (в том числе с помощью государства) способны гораздо больше способствовать реинтеграции и реабилитации бывших террористов. Многие программы начинают работать тогда, когда бывшему террористу разрешают вернуться в общество, где он сталкивается со множеством насущных и неотложных проблем, включая стигматизацию, безработицу, нехватку или отсутствие социальных связей, а также боязнь преследования бывшими «коллегами», обеспокоенными гражданами или органами безопасности. Из опыта постконфликтных обществ во всем мире можно извлечь массу уроков, которые помогут понять, как максимально повысить эффективность новых программ{558}. Кроме того, довольно часто имеет место «самостоятельный выход», как его называют бихевиорист Райан Браун и его коллеги по американской некоммерческой исследовательской организации RAND, – в этом случае человек внутренне мотивирован изменить ситуацию{559}. В противном случае для эффективного воздействия на бывшего правонарушителя понадобится целая толпа специалистов. В докладе RAND за 2021 год «Насильственный экстремизм в Америке: можно ли его остановить?» подчеркивается: в мероприятиях, которые в итоге привели к успешному дистанцированию и дерадикализации американских террористов, нередко участвовали их спутники жизни, дети, другие члены семьи, работники школ, журналисты и даже бывшие воинствующие экстремисты{560}. Для того чтобы повысить эффективность будущих программ реабилитации, потребуется наладить сотрудничество между государственными органами и неправительственными организациями, при этом ключевая роль будет отводиться некоторым бывшим участникам экстремистских движений, которые будут помогать своим товарищам преодолевать препятствия на пути к реинтеграции{561}. Однако в основе всех этих мероприятий должны лежать данные о социальной и психологической структуре сообщества, на которое направлены эти усилия, – именно об этом мы говорили в предыдущих главах. Рассуждая о том, что именно необходимо для эффективной оценки риска террористического поведения, психолог из Вирджинского университета Джон Монахан приходит к выводу, что при создании научной базы таких исследований необходимо не что иное, как «инфраструктура, упрощающая доступ к известным группам террористов и нетеррористов из одного и того же сообщества»{562}. Проще говоря, чтобы добиться прогресса в исследованиях, нужен доступ к террористам.

Глава 6 Разговор с террористом

Изучать терроризм непросто.

Ариэль Мерари и Неемия Фридланд{563}

Летом 2021 года в Journal of Psychiatric Research был опубликован систематический обзор, посвященный возможной связи между терроризмом и психическими расстройствами. Команда исследователей под руководством Марго Тримбур пришла к следующему выводу: «Существенной взаимосвязи между радикализацией, терроризмом и психическими расстройствами обнаружить не удалось». В то же время, пишут ученые, «результаты некоторых исследований помогли выявить высокий уровень психических расстройств в подгруппах радикалов и террористов-одиночек»{564}. Для тех, кто хорошо разбирается в теме, в этих выводах нет ничего нового – они подтверждают то, что давно известно. Однако Тримбур и ее коллеги отмечают, что почти все эти исследования нельзя считать корректными с точки зрения методологии и поэтому «знания о психических расстройствах [террористов] остаются скудными и противоречивыми»{565}. Удивляет еще вот что: исследователям удалось найти всего 25 более или менее релевантных статей. Тримбур и ее команда настоятельно рекомендуют проводить дальнейшие исследования в этой области, но при этом подчеркивают, что необходимо использовать «методы стандартной психиатрической оценки»{566}.