Для общего настроя группы в качестве подготовительного этапа рекомендуется использовать текстовые материалы, которые способствуют созданию атмосферы доверия и настраивают на глубокую внутреннюю работу. Ниже приведен пример такого материала, который может быть использован при работе на группе.
Теоретическая часть
Иногда прощение исцеляет и вас, и человека, которого вы прощаете; в других случаях может казаться, что этот человек не меняется, вы не можете заставлять другого человека меняться. Ваша задача просто прощать как можно полнее.
Далее следует отрывок из книги Роджера Уолша «Основания духовности»:
– «Порой могут пройти годы, прежде чем, станут очевидны все преимущества прощения. Я однажды пережил это, когда навещал свою семью. У нас с отцом были трудные отношения, искаженные годами застарелого гнева и чувства обиды. Только когда я стал лучше понимать самого себя, я смог увидеть, как много у нас было общего, и начал видеть боль за отцовской яростью. У французов есть поговорка: «Понять, значит простить». Когда я начал лучше понимать его и себя самого, гнев растаял, и появилась любовь к нему.
Я начал ему писать, выражая признательность за многое, что он для меня сделал, от обучения вождению автомобиля и до оплаты моей учебы в медицинском колледже. Я писал ему несколько лет и не получил ни единого ответа. Однако, когда годы спустя я вернулся домой и случайно открыл ящик его стола, то обнаружил там все свои письма, аккуратно сложенные и явно читанные много много раз ».
Далее можно привести отрывок из книги Д. Карнеги «Как перестать беспокоиться и начать жить», чтобы раскрыть и другую сторону отношений, скрытую от посторонних глаз.
У. Ливингстон Ларнед. Раскаяние отца
«Послушай, сын. Я произношу эти слова в то время, когда ты спишь; твоя маленькая рука подложена под щёчку, а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжёлая волна раскаяния. Я пришёл к твоей кроватке с осознанием своей вины.
Вот о чём я думал, сын: я сорвал на тебе своё плохое настроение. Я выбранил тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу. Я отчитал тебя за то, что ты не почистил ботинки. Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил, что–то из своей одежды на пол. За завтраком я тоже придирался к тебе. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты положил локти на стол. А затем, когда ты отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и крикнул «До свидания, папа!», я же нахмурил и отвечал: «Распрями плечи!». Затем, в конце дня, всё началось снова. Идя по дороге домой, я заметил тебя, когда ты на коленях играл в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя перед твоими товарищами, заставив идти, домой впереди себя Чулки дорого стоят – и если бы ты должен был их покупать на свои деньги, то был бы более аккуратным! Вообрази только, сын, что это говорил твой отец!
Помнишь, как ты вошёл затем в библиотеку, где я читал, робко, с болью во взгляде? Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздражённый тем, что мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери. «Что тебе нужно?» – резко спросил я. Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал. Твои ручки сжали меня с любовью, которую Бог вложил в твоё сердце и которою даже моё пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушёл, семеня ножками, вверх по лестнице. Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел ужасный тошнотворный страх. Что со мной сделала привычка? Привычка придираться, распекать – такова была моя награда тебе за то, что ты маленький мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, всё дело в том, что я ожидал от тебя слишком многого и мерил тебя меркой своих лет.
А в твоём характере ведь так много здорового, прекрасного и искреннего. Твоё маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далёкими холмами. Это проявилось в твоём стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать меня перед отходом ко сну. Ничто другое не имеет сегодня значения, сын. Я пришёл к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой колени!
Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я тебе сказал всё это, когда ты проснёшься. Но завтра я буду настоящим отцом! Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеёшься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздражительное слово. Я постоянно буду как заклинание: «Он ведь только мальчик, маленький мальчик!».
Боюсь, что мысленно видел в тебе взрослого мужчину. Однако сейчас, когда я вижу тебя, сын, устало съёжившегося в твоей кроватке, я понимаю, что ты ещё ребёнок. Ещё вчера ты был на руках у матери, и головка твоя лежала на её плече. Я требовал слишком многого, слишком многого.
Практическая часть