Психопатология обыденной жизни

Этот рассказ называется „Том и Тедди“. Он повествует о паре ныряльщиков – мужчине и женщине, выступающих в специализированном театре и долгое время пребывающих под водой, которые исполняют различные трюки в металлическом водоеме с окнами в стенках. С недавних пор женщина поддерживала близкие отношения с другим мужчиной – дрессировщиком. Прямо перед представлением мужчина-ныряльщик застает их с поличным в раздевалке. Следует молчаливая сцена с обменом угрожающими взглядами, а ныряльщик говорит: „До скорого!“ Начинается представление. Ныряльщику предстоит совершить труднейший трюк: ему придется оставаться две с половиной минуты под водой в герметически закрытом ящике. Этот трюк они уже неоднократно проделывали: ящик запирался, а Тедди показывала ключ публике, контролирующей по своим часам время трюка. Она даже пару раз роняла ключ в резервуар, потом быстренько, чтобы не опоздать своевременно открыть ящик, ныряла за ним.

В тот вечер 31 января Тома, как всегда, заперли маленькие ручки резвой и крепкой женщины. Он улыбался за окошком ящика, она поигрывала ключом и ждала его предупреждающего сигнала. В кулисах стоял дрессировщик в своем безупречном фраке, со своим белым галстуком и хлыстом. Чтобы привлечь ее внимание, он коротко выдохнул: „Третий“. Она оглянулась и неловким движением человека, чье внимание отвлечено, бросила ключ вверх с такой силой, что он точно за две минуты двадцать секунд (отлично рассчитано) упал рядом с бассейном в полотнище флага, прикрывавшего стеллаж для обуви. Никто этого не видел, да и не мог видеть. У смотревших из зала случился обман зрения: каждому виделось, что ключ соскользнул в воду, театральные же служащие этого не заметили, потому что флаг приглушил звук падения.

Улыбаясь и нисколько не колеблясь, Тедди перебралась через борт водоема. С улыбкой опустила в него приставную лестницу – бортик это вполне выдержал. Все так же улыбаясь, она исчезла за стеллажом, чтобы там поискать ключ, а когда сразу его не нашла, то нагнулась с отсутствующим выражением лица, словно говоря: „Боже мой! Как мне все это надоело!“ к лицевой стороне флага.

Тем временем за окошком Том странно гримасничал, как будто начал беспокоиться. Стали видны белизна его искусственных зубов, покусанные губы под подстриженными усами, забавные пузыри воздуха, появляющиеся обычно у людей при поедании яблок. Были видны бугорки и выемки его бледных лодыжек, а люди улыбались – в этот вечер им довелось много смеяться.

Две минуты и пятьдесят восемь секунд…
Три минуты семь секунд… двенадцать секунд…
Браво! Браво! Браво!…

Тут в зале возникло замешательство и шарканье ног, потому что служители театра и дрессировщик пустились на поиски ключа, а занавес опустили прежде, чем крышка ящика была открыта.

Появились шесть английских танцовщиц, потом мужчина с пони и обезьянами. Ну и так далее.

Лишь на следующее утро публике стало известно, что случилась трагедия, а Тедди стала вдовой…

Из этой выдержки следует, как превосходно сам художник должен был понимать симптоматические действия, чтобы представить нам так досконально более глубокие причины приведшей к гибели неловкости».

IX Симптоматические, или случайные, действия

Описываемые до сих пор действия, в которых мы признали осуществление некоего бессознательного намерения, проявляются как расстройства других – преднамеренных – действий и оправдывают себя отговоркой о неумелости. Случайные действия, о которых теперь пойдет речь, отличаются от действий с ошибочным захватом вещей только тем, что пренебрегают опорой на какие-то осознанные замыслы, а значит, не нуждаются в оправдании. Они возникают сами по себе и становятся вполне приемлемыми, потому что у них не предполагается наличия ни цели, ни намерения. Их совершают «ничего при этом не думая», как говорится, «чисто случайно», «чтобы только руки чем-то занять» и рассчитывают на то, что подобное «пояснение» положит конец расспросам о смысле подобного действия. Чтобы обрести такое редкостное положение, эти действия, не требующие больше оправдания неумелостью, должны соответствовать определенным условиям: они должны быть неброскими, а их воздействие должно быть незначительным.

Я собрал большое количество таких случайных действий (собственных и других людей) и после основательного исследования отдельных примеров полагаю, что скорее они заслуживают названия симптоматические действия, поскольку выражают нечто такое, наличие чего сам их «виновник» в них не предполагал и о чем, как правило, не собирался рассказывать, а предпочитал придержать только для себя. То есть, как и все другие рассматриваемые до сих пор явления, эти действия выполняют роль неких симптомов.