Психотерапия для депрессивных жаб

– А видите, где находились на момент нашей первой встречи? – задала вопрос Цапля и ткнула в точку между единицей и двойкой, которую пациент сам отметил несколько недель назад. Они посмотрели друг на друга и умолкли. Жабу это молчание показалось преисполненным дружелюбия.

– Цапля, – наконец, заговорил он, – вы позволите мне самому предложить программу работы на сегодняшний сеанс?

– Ну конечно же, – ответила Цапля. – Я буду просто в восторге. Хотя если по правде, то повестку дня во время каждой нашей встречи и раньше определяли вы, а я лишь старалась помочь вам прорабатывать темы, способствующие величайшим озарениям и дающие максимум знаний. Поэтому, если теперь вы можете определять их сами, значит, мы действительно делаем успехи.

– Ну что же, – сказал на это Жаб, – мне хотелось бы проанализировать собственный гнев. Точнее, его отсутствие. Во время предыдущей встречи мы говорили о том, как я приспосабливал поведение, чтобы справиться с вечно ругавшими меня родителями. Вы еще назвали это покладистым поведением.

– Да-да, я помню, – ответила Цапля, – это тоже есть на флипчарте.

И с этими словами она открыла лист с надписью «Покладистое поведение», под которой шли слова «Соглашательство», «Желание понравиться», «Извинения» и «Зависимость».

– Я предположила, что таким образом вы защищались от родительской агрессии и гнева. Так о чем, Жаб, вы хотели меня спросить?

– В действительности все проще простого, только я никак не могу найти ответ. Почему я сам никогда не злюсь? Только и всего.

– Вас, что же, никогда не пробирает гнев? – спросила Цапля.

– По крайней мере, не так, как Барсука. В моменты злости он бесится, орет и без конца тычет пальцем. Говорю же вам, ему ничего не стоит меня до смерти напугать!

– А с вами, стало быть, такого не бывает? – гнула свое Цапля.

Жаб глубоко задумался.

– Один раз, думаю, все же было. В тот раз, когда мы с друзьями сражались с обитателями Дикого Леса, захватившими мой дом. Меня охватила такая ярость, что я с боевым кличем бросился прямо на ласку, которая была у них вожаком. Потом прилично ее отдубасил и вышвырнул вон вместе с остальными. Но та ситуация была совсем уж необычной. И когда все закончилось, меня одолела такая усталость, что встать на следующий день я смог только ближе к обеду. Это шло вразрез с самой моей природой. По натуре я совсем не боец. Но при этом должен сказать, что горжусь тем, что сделал в тот вечер. Если честно, то даже очень горжусь.

– Для этого у вас есть все основания, – сердечно произнесла Цапля. – Однако я до сих пор не знаю доподлинно сути вопроса, который вас так заботит. Не могли бы вы сформулировать его точнее?

– Ну хорошо, – сказал Жаб. – На одном из предыдущих сеансов вы сказали, что гнев представляет собой одну из базовых эмоций, и я с вами в этом согласился. Помню, вы тогда добавили, что эти базовые эмоции напоминают собой первичные цвета на палитре художника. С учетом этого мой вопрос звучит так: «Если гнев представляет собой основную составляющую моего поведения, то почему я не злюсь?»

– По правде говоря, Жаб, вы задали самый что ни на есть замечательный вопрос, – ответила Цапля. – Но подобно другим, тоже хорошим, из-за него вам придется узнать о себе много чего, и знания эти порой могут оказаться весьма болезненными. Вы к этому готовы?

Жаб в упор посмотрел на Цаплю и сказал:

– На этом пути я зашел уже довольно далеко и останавливаться уже не могу.

– Вот и замечательно, – ответила Цапля. – В таком случае для начала, пожалуй, лучше всего прибегнуть к нашему мозгу и рассудку, хотя вопрос, по сути, касается исключительно эмоций и чувств. Перво-наперво давайте представим следующую ситуацию. Вас держат в плену некие доброжелательные деспоты. Они заботятся о вас, ухаживают, но при этом всецело подавляют. Как бы вы в таких обстоятельствах себя чувствовали?

– Скорее всего, питал бы к ним очень смешанные чувства, – ответил Жаб.

– Совершенно верно! Именно эти эмоции вы и испытывали в детстве. Как вообще можно было злиться на родителей, этих добрых деспотов, полностью державших вас в своей власти, от которых вы во всем зависели и которых, ко всему прочему, любили?

– Мне кажется, – отметила Цапля, – что ответ здесь может быть только один.

– И в чем же он заключается? – спросил Жаб.

– Вам пришлось научиться злиться, не проявляя агрессию!

– Но это невозможно! – быстро отозвался Жаб. – Ведь гнев по определению означает агрессию. Вероятнее всего, мне пришлось учиться всецело его подавлять.

– У меня на этот счет имеются очень большие сомнения, – возразила Цапля. – Гнев до такой степени представляет собой неотъемлемую часть нашего поведения, что подавить его без остатка невозможно в принципе. Давайте воспользуемся другой метафорой, на этот раз научной. Представьте наполненный газом цилиндр, который все больше нагревается. Давление в нем при этом постоянно растет, и он грозит вот-вот взорваться. Что можно по-быстрому предпринять, чтобы это давление снизить?

– Но это же очевидно, – ответил Жаб, – в первую очередь надо поскорее открыть вентиль и мощной струей выпустить газ в атмосферу.