Пташка

– Я никогда не видела соколов близко, – смутилась Гнеда, продолжая с любопытством разглядывать птицу. – У нас с Домомыслом в Веже жили ласточки. Прямо под окнами. Ты его тоже приручил, как Крикуна?

– Отец любит тешиться соколиной охотой. Дома у него целый двор с ловчими птицами, а здесь только Гобахан. Я добыл его в горах и выносил для отца. Посмотри, какой красавец! – Сид вытянул руку, и, удерживая равновесие, сокол распустил мощные крылья. – Почти перемытился[46], полюбуйся на его новый наряд!

Девушка взирала на птицу с опасливым восхищением, удивляясь тому, как запросто с ней обходится Айфэ. Темные глаза хищника недоверчиво поблескивали в сумраке, белоснежная грудь слегка подрагивала. Чувствовалось, что птице не по нраву присутствие Гнеды, но на руке юноши она вела себя спокойно.

– Почему ты хотел показать мне его?

Айфэ почти нехотя отвлекся от пернатого питомца.

– Сокол – покровитель твоего рода. – Глаза юноши, в которых рядом с хищной птицей становилось еще меньше от человека, сделались сланцево-серыми. – Твой предок, Ингвар Бориветер, прозывался в его честь. В ваших краях бориветра именуют пустельгой. Маленький, но отважный соколок. Защищая своих птенцов, он не боится противостоять даже орлу. Тебе следует подружиться с этими птицами. – Айфэ заклобучил Гобахана и вернул его на присаду. – Если хочешь, я научу тебя обращаться с ним.

У Гнеды остались смешанные чувства от знакомства с соколом. Она опасалась его очевидного нерасположения и острого клюва, но слова молодого сида тронули какую-то струну в ее сердце. Девушка удивилась самой себе, когда спустя несколько дней она в самом деле попросила Айфэ еще раз навестить Гобахана. Для юноши это не стало неожиданностью, и он с обычной готовностью и воодушевлением принялся вводить ее в эту часть своего мира.

Гнеда не скрывала страха, когда Айфэ, надев на ее руку слишком большую кожаную перчатку, в первый раз осторожно пересадил туда птицу. Во рту пересохло от волнения, стоило живым, холодно-недоброжелательным глазам очутиться совсем рядом с ее лицом. Сокол был гораздо легче, чем можно было предположить с виду, крепкая же хватка его емей[47] – сильной, и Гнеда изумилась тому, что Айфэ иногда пренебрегал ношением защиты. Когда же девушка осмелилась прикоснуться к оперению, вопреки ожиданиям, оно оказалось нежным и теплым.

Гнеда обеспокоенно спросила, не угрожает ли Гобахан Крикуну, но юноша успокоил ее, уверив, что сойка каким-то образом узнает о близости хищника и затаивается, пока сокол на свободе.

Айфэ показал ей оснастку для охоты и шаг за шагом начал приучать к обхождению с птицей. Его спокойная уверенность помогла девушке постепенно преодолеть робость, и прогулки с Гобаханом вошли в их ежедневную привычку. Фиргалл, казалось, не особенно одобрял это, однако несколько раз брал Гнеду с собой в отъезжее поле, где она с замиранием сердца наблюдала за головокружительными ставками сокола, который сокрушительным трезубцем падал с высоты на вспугнутых чирков.

Айфэ был верен себе и здесь. Он никогда не привязывал сокола к себе должиком[48], и девушке оставалось лишь поражаться тому, что птица не отлетала, послушно возвращаясь на его руку по первому зову и позволяя вновь и вновь заточать себя в старой риге. На изумление подруги юноша лишь беспечно пожал плечами, блеснув волчьими глазами.

– Вольному воля, Гнеда.

14. Урок

Утро казалось вознаграждением за вчерашнее ненастье. Ночью землю стянуло легким, только пробующим силу первым морозом, и копыта лошадей с хрустом раздавливали ледяные паутинки лужиц. Ленивое осеннее солнце заспанно поднималось над лесом и, словно извиняясь, баловало озябшую кожу ускользающим теплом.

Гнеда нежилась в скупых лучах, блаженно жмурясь и временами погружаясь в зыбкую дрему. Фиргалл нынче заставил подняться особенно рано, но она больше не жалела о прерванном сне. Осень перевалила за середину, и каждый ведренный[49] день был на счету.

Сид был подобран и молчалив, и девушка позволила разуму беспрепятственно бродить между явью и видением.

Холодная хвойная капля скатилась прямо за шиворот, и Гнеда вздрогнула, поспешив поплотнее укутаться в плащ. Пальцы наткнулись на чуждый предмет в волосах, и она с улыбкой вспомнила, что это перо Гобахана, которым ее убрал Айфэ.

Он, в отличие от отца, не носил изысканных дорогих нарядов, всегда одеваясь просто и неброско, словно так, чтобы в любой миг стать неприметным среди деревьев или камней, но при этом не чурался украшений. Впрочем, даже они сильно разнились с теми, что надевал Фиргалл. Вместо золота и серебра Айфэ вплетал в волосы бусины и перья, его запястье обхватывало плетеное кожаное обручье. На шее юноши виднелась низка из мелких раковин-ужовок, а под ней – тонкая веревка, на которую Гнеда уже давно обратила внимание.