Пташка

Зная, что чужаков не любят нигде, и памятуя рассказы Фиргалла о былой неприязни к северянам, Гнеда сочла за лучшее исчезнуть. Ее наконец нагнала усталость долгого дня, и девушка с наслаждением мечтала о мягком ложе. Не считая ночи, проведенной в сторожке Хотьши и Воронца, Гнеда не помнила, когда последний раз спала в чистой и удобной постели.

Решив напоследок проведать Пламеня, она вышла во двор. После чада и духоты свежий ночной воздух принес облегчение и немного унял волнение. Просторная конюшня делилась на общее стойло и несколько закрытых денников, предназначенных для лошадей наиболее почетных гостей, и Гнеда немало удивилась, найдя Пламеня в крохотном, но отдельном закутке. В его кормушке действительно лежал отборный овес, и конь, кажется, был вполне доволен жизнью. Он с удовольствием принял угощение, благодарно пофыркивая и потираясь шеей о плечо хозяйки. Гнеда замерла, прижавшись к теплому телу друга, тихонько лаская холеную шерсть.

У ворот конюшни послышались шаги. Девушка застыла, не желая выдавать своего присутствия. Встречи с пронырливыми работниками или подвыпившими постояльцами были Гнеде совершенно ни к чему.

Мимо неслышно скользнули две тени, и в крадущихся движениях слышалась опаска лисы, пробирающейся в курятник. Девушка насторожилась.

– Здесь, – раздался шепот, – это его мерин.

Послышалось копошение, звук приоткрывающейся двери денника. Гнеда похолодела, осознав, что незнакомцы совсем рядом и их разделяет лишь тонкая стенка. Пламень беспокойно повел ушами, но девушка погладила его морду, приложив палец к своим губам. Гнеде стало не по себе, и она опустилась на корточки, укрывшись за яслями. Девушка почувствовала прилив странного воодушевления, страха, граничащего с весельем. Лошадь, в денник которой прокрались люди, тревожно переступила и испуганно всхрапнула.

– Тише ты, травяной мешок! – злобно шикнул на нее другой голос. – Не то отправлю вслед за твоим проклятым свеннским хозяином. Будь наготове, – обратился он уже к сообщнику, – не дай ему опомниться. Дело должно быть сделано тихо.

– Да явится ль? – с сомнением прошептал его напарник. – Слугу пришлет как пить дать, нешто ему самому ходить.

– Приде-ет, – с ненавистью ответил первый. – Он никого другого к своему колченожке не подпускает.

Они замолчали, и сердце Гнеды забилось еще быстрее от терпкого чувства опасности и необъяснимого предвкушения чего-то важного. Через некоторое время кони, кажется, успокоились, и теперь в тишине раздавались лишь редкое похрустывание сена и тихие вздохи дремлющих животных. Но вот ворота со слабым скрипом растворились, и на пороге возник человек. Все, что могла видеть девушка сквозь щель в загородке, – лишь его тень, на миг застывшая в освещенном проеме. Двери закрылись, и во вновь наступившей темноте была слышна только твердая неспешная поступь.

Кровь прихлынула к лицу и рукам Гнеды, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Когда шаги поравнялись с денником Пламеня, Гнеда быстро и громко произнесла на северном наречии:

– Не ходи! Лошадь, плохие люди!

От волнения она едва не забыла и те немногие слова, которым успела выучиться, но кажется, незнакомец понял ее. Он остановился как вкопанный, до Гнеды донеслось шевеление из-за стены, и через несколько мгновений заговорщики выпрыгнули из засады. И хотя двое наступали на одного, жертва уже была подготовлена, и ее не удалось застигнуть врасплох. Раздались сдавленное рычание, хрип и возня. Трясущимися от возбуждения и страха руками девушка нащупала в соломе жердь, которой закрывался денник, и кинулась на звуки борьбы.

Когда Гнеда подоспела, один из нападавших держал вожака северян – а это был именно он, – сжимая в сгибе могучего локтя его горло, пытаясь то ли задушить, то ли сломать шею. Второй в это время ползал внизу, видимо уже получив свое, шаря по земле и одновременно стараясь подняться.

Недолго думая, девушка с размаха ударила по голове первого, и тот поник, выпуская из хватки полузадушенного врага. Северянин закашлялся, еле удерживаясь на ногах, но все же успел отбросить ногой второго разбойника, так что тот откатился и, кое-как вскочив, прихрамывая, обратился в бегство.

Гнеда и свенн стояли друг напротив друга, переводя дух. Грудь северянина тяжело вздымалась, пока он смотрел на девушку со смешанным выражением не успевшего угаснуть боевого запала, почти мальчишеского восторга и изумления.

– Ты… – сказал он и осекся, и в расширяющихся зрачках незнакомца девушка почувствовала опасность.

Не давая себе опомниться и осознать, что ее так напугало, Гнеда отбросила палку и побежала к выходу.

– Постой! – крикнул вдогонку человек, но девушка и не подумала подчиняться. – Ты спас мне жизнь! Как твое имя?

Гнеда обернулась и, призывая весь имеющийся у нее запас свеннских слов, ответила:

– Это, мой господин, неважно.

21. Поединок

На следующий день Гнеда поднялась спозаранку, твердо намереваясь обойти как можно больше мест. Не могло быть, чтобы во всем городе не нашлось работы. Она уже стреляный воробей и нынче станет держаться побойчее.