Птенчик

Риккардо с опаской коснулся его руки: за барной стойкой стоял Бьорн Мишелс.

Игорь крикнул отцу:

– Правильно я говорю, мой капитан?

– Говорил бы неправильно, уже драил бы палубу! – хохотнул он и поставил на их стол три тарелки с бургерами. – Какие у вас забавные усы, но у меня лучше, – мистер Мишелс пригладил свои. – Как дела, Риккардо? – он положил тяжёлую руку ему на плечо.

– Отлично, мистер Мишелс, – Риккардо прятал испачканное лицо, сожалея, что вытереть его незаметно не получится.

– Хорошо, что ты заглянул. Не знаю, передал ли тебе отец мои извинения, но я рад возможности извиниться перед тобой лично.

– За что вы извиняетесь, мистер Мишелс?

– За ту драку около «Крабового утёса». Игорь рассказал мне, кто такой Чак, и чем он занимается. Я прошу прощения за то, что был груб с тобой в тот день. Мои извинения принимаются?

– Да.

– Но это вовсе не означает, что ты можешь драться и ругаться рядом с моей закусочной, – он улыбнулся, забрал пустые стаканы и понёс их к барной стойке.

Игорь кашлянул:

– А хотите, я расскажу вам смешную историю про то, как я убегал от собаки Молли?

– О, у меня тоже есть такая история! – Риккардо подпрыгнул на стуле, но тут же отвернул лицо и добавил. – Только она неинтересная.

Далия взяла его за руку, которой он закрывал «усы», и опустила её на стол.

– Откуда мы знаем, что она неинтересная, если ты её ещё не рассказал? – подражая угрюмым взрослым, Игорь нахмурил брови. – Рассказывайте, мистер Бенитос, иначе мне придётся вызвать ваших родителей в школу.

Риккардо засмеялся.

– Я расскажу её в другой раз. Лучше ты, у тебя здорово получается.

– Ладно, – согласился Игорь, – но за тобой останется должок! Итак, я познакомился с собакой Молли…

*

– Мир? – Далия протянула Риккардо руку.

Он снял велосипедный замок.

– Мир, – Риккардо коснулся её пальцев.

– Спасибо.

– За что?

– За этот день. Было весело, – она улыбнулась.

Риккардо махнул на прощание и покатил к перекрёстку.

Тем же вечером

– Пап, ты знаешь Бьорна Мишелса, владельца «Крабового утёса»?

– Угу, – ответил отец, – учились вместе в школе.

Риккардо отодвинул тарелку.

– Сегодня я познакомился с его сыном. Забавный парень.

– Такой же непутёвый потомок викингов, как и его папаша? Риккардо, – отец отложил приборы, – ты никогда не задумывался, почему с тобой хотят дружить только такие мальчики как сын Бьорна Мишелса?

Риккардо посмотрел перед собой: на пустовавший напротив стул.

Глава пятая

Урок

4 октября 1977 год

Риккардо притормозил у дома.

– Где ты это взяла?

Далия изучала ржавый велосипед.

– Нашла у Молли в гараже.

– Ясно, – он повесил замок на свой «швинн» и поволок школьную сумку к лестнице.

– Научишь меня на нём кататься?

Риккардо усмехнулся.

– Нет.

– Почему?

– Я не умею. Понятия не имею, как это делается, – он вприпрыжку поднялся по ступенькам.

Далия опёрлась на руль.

– Но тебя же кто-то научил.

– Кто-то научил.

– Папа?

Он повернул ручку.

– Другой человек.

Риккардо хлопнул дверью и прислонился к ней затылком, и вот ему уже не тринадцать лет, а пять, и он не в Америке, а в Сицилии – поливает апельсиновые деревья и в то же время гоняется за кошкой, несмотря на запрет наблюдающего за ним деда. И вот в сад приходит «другой человек»: он смеётся и трёт покрасневшую щёку, а дед смотрит на небо и благодарит Господа за то, что дожил до дня, когда соседские гуси сменились на соседских девушек. «Что ты сделал?» – спрашивает дед. «Поцеловал её», – отвечает «другой человек». Дед отвешивает ему подзатыльник: не в наказание, но в предупреждение, чтобы больше не смущал девушек. Риккардо бросает лейку и бежит к ним. Он хватает «другого человека» за руку и прижимается к ней лбом. «Вот его и целуй», – говорит дед. И он целует: опускается на колени и целует Риккардо в щёки, в лоб, целует его маленькие руки, а Риккардо обхватывает шею «другого человека» и хочет, чтобы его щека вновь стала смуглой, чтобы боль от пощёчины перешла к нему, к Риккардо: он смелый и не боится боли – не плачет, когда его царапает кошка. «Другой человек» целует его в висок, вынимает из кармана апельсин и отдаёт Риккардо. «Не заработал ещё», – ворчит дед. «Другой человек» улыбается и гладит Риккардо по волосам: «Я отработаю за него». Он поднимается на ноги, подбирает с земли лейку и поворачивается к деду, сидящему в плетёном кресле: «O, bella, ciao! Bella, ciao! Bella, ciao, ciao, ciao!» – поёт «другой человек». Он улыбается, поёт, пританцовывает и исчезает в глубине сада. «Вот засранец», – качает головой дед. Риккардо любит, когда «другой человек» поёт. И когда говорит на итальянском.

Сумка с глухим звуком плюхнулась на пол. Риккардо подскочил к столу, выбрал из тарелки с фруктами апельсин и, сжав в руке, вдохнул его аромат: апельсин пах не кровью, не по́том и даже не солнцем – он пах воспоминаниями и любовью.

Риккардо вернул апельсин в тарелку. Он не ел их уже три года.