Птенчик

Работа его страшила, потому что отец твердил, что Риккардо ничего не умеет и ничего доверить ему нельзя, хотя дед, заставлявший его делать всё – от полива апельсиновых деревьев до участия в постройке будки для таксы, – с зятем не согласился бы. Но Риккардо жил не с дедом (о чём порой жалел), а с родителями, повторявшими изо дня в день, что Риккардо ни на что не годен; а если человеку сорок раз сказать, что он свинья, – на сорок первый он захрюкает. Риккардо поверил, что он никчёмный работник (да и сын тоже), и смелости возразить отцу у него не было. Однако теперь, воодушевлённый философией смотрителя, он твёрдо решил заняться поиском работы, хотя бы попробовать.

Со вторым пунктом – подобная история. На все праздники подарки покупала мать. «Ты не разбираешься, у тебя нет вкуса», – говорила не она, а отец, но мать не спорила. По этой же причине Риккардо не получал карманных денег, чтобы «не потратить их на бесполезную ерунду».

Но близилось Рождество, и Риккардо хотел подарить Далии «бесполезную ерунду»: подарок, который он выберет сам; подарок, который он купит на заработанные им деньги.

За работой Риккардо отправился к отцу. Он осознавал бессмысленность этой затеи, но надеялся на счастливый случай, похожий на тот, когда они шутили на дне рождении Карлы.

Отец не высмеял Риккардо лишь по причине уставившихся на них десятков глаз работников фабрики. «Ты ничего не умеешь. Учить тебя – долго и дорого», – таким был его ответ. Риккардо сказал, что согласен на любую работу: он готов мыть полы, если отец боится поручить ему что-то серьёзнее, но отец выгнал его с фабрики, не дослушав.

Побродив в раздумьях по городу, Риккардо пришёл в «Крабовый утёс». Иллюзий он не питал: в закусочной работали мистер Мишелс и Игорь, при необходимости им помогал Джон, поэтому вряд ли они нуждаются в работнике. Смирившись, что будет на коленях умолять Рэнсома о работе в его магазине, Риккардо обрисовал ситуацию Игорю. «Рождество – лишь повод, – хихикнул он. – Не будь Рождества, ты нашёл бы в своих умных книжках другую причину для подарка. Посиди тут, я позову папу».

К удивлению Риккардо, мистер Мишелс не отказал ему. «Не умеешь – научим. Не знаешь – объясним. Но имей в виду: я приветствую веселье на работе, но не терплю лень и хамства с моими гостями. К кухне я не допущу тебя, сам понимаешь, но ты можешь раздавать листовки. Я буду платить тебе пятьдесят центов в час. По рукам?». Они пожали друг другу руки, условившись, что Риккардо будет работать по вторникам после уроков.

Костюм, который ему передал Игорь в первую рабочую смену, был тяжёлым и пах жареными котлетами.

Переодевался Риккардо в туалете. Тесное помещение не располагало местом, чтобы втискиваться в нём в «плюшевую шкуру краба». Риккардо шатало из стороны в сторону, когда он засовывал ноги в безразмерное сплошное «нечто», он нервничал, потел, чуть не завалился на унитаз («если я разобью его, меня похоронят в этом костюме») и, наконец справившись с костюмом, выплыл в зал под недовольный гул очереди из трёх человек, ломившихся в туалет на протяжении всего его преображения. Довольный Игорь вручил ему оленьи рога и листовки, сулившие предъявителям десятипроцентные скидки, и Риккардо, еле отрывая ноги от пола, чтобы не запутаться в свисавшем костюме и не упасть, поплёлся на улицу.

Первое, что понял Риккардо за пятнадцать минут работы, – многие люди злы. Кто-то, смеясь, проходил мимо и тыкал в него пальцем, другие с доброжелательной улыбкой брали листовку, комкали её перед носом Риккардо и бросали ему под ноги. Он пыхтел (костюм добавлял к его весу ещё фунтов двадцать), поднимал листовку, расправлял её замёрзшими пальцами и предлагал следующему прохожему. Дети дёргали его за штанины, чтобы он наклонился и они потрогали «рожки», подростки обзывали его «оленем», взрослые, ровняясь с ним, притворялись, что изучают вывески на противоположной стороне улицы. Людей, бравших листовки, было мало. Тех, кто брал листовки не с мученическим выражением лица, будто их заставляют, – ещё меньше. «Господи, какая неблагодарная работа», – думал Риккардо, тряся головой на радость малышам: их привлекал звон золотых бубенчиков, привязанных к «рожкам».

Второе, что беспокоило Риккардо, – Чак и его компания, толпившаяся у аптеки. Оскар гонял их, когда выходил курить, но они возвращались и наблюдали за Риккардо.

Слух, пущенный Хью, лопнул как мыльный пузырь. В тот вечер, когда Риккардо едва не подрался с Генри, из городских в баре находился кто-то ещё, помимо них с Игорем, Далией, Оскаром, Лосём и Маэстро. Этот «кто-то», судя по всему, учился в старшей школе: Риккардо точно знал, что «разоблачение» пошло оттуда. Он или она («кто-то») застал события в «трясине» и превратил их в короткий рассказ, суть которого сводилась к истине: Риккардо не дружит с «трясиновцами».