Птенцы

-- Со слов твоих, княже, я обещал воям новгородским, что им никаких обид за службу изменникам не будет. Однако же - есть. По поводам мелким. И - будут. Всё более. Многие, из людей твоих и иных князей, на добро служивых облизываются, баб да девок их помять норовят. А корму в городе все менее, торги закрыты, подвозу нет. Терпение у служилых скоро кончится, и они за мечи возьмутся. Тогда - резать. И слово твоё княжеское, честь твою - порушить. Или... их надобно с города выводить. Добром. Приголубливанием, а не примучиванием. Что скажешь, Ольбег Храбритович?

Ольбег вздрогнул. Задрал нос, гордо оглядел присутствующих. Все слышали? Меня с отчеством величают! Да не кто-нибудь, а сам викарный епископ. Владыко земли Новогородской!

-- Воевода примет столько народу, сколь к нему придёт. Всеволожск всякому доброму человеку открыт. Однако ж люди воинские не смерды, не деревеньщина-посельщина. Им надобно дать такое, чтоб не хуже здешнего было. А лучше - лучше.

-- Ишь ты. По мешку самоцветов каждому?

-- Были бы самоцветы - тюками роздал бы. Да только без толку. Камушек в рот не положишь, на плечи не наденешь. Посему... дать людям самим выбрать.

Ольбег оглянулся на Искандера, лелеющего сломанную руку на перевязи. В ходе городских боёв конь шарахнулся, князь из седла вылетел и... Ничего - голова цела, а рука зарастёт.

-- Кто похочет - тем в государево войско.

-- Нет! Они ж воры! Они ж изменники!

-- Они присягали Господину Великому Новгороду. Господин их своей присяге князю изменил, они своей - нет. Другое: коли кто похочет к кому из князей в дружину идти и тот берёт - быть по сему. Однако с Новгородской земли чтобы ушёл. И третье.

Ольбег снова призадумался, подбирая слова. Когда с Воеводой говорили - всё просто было. А тута... как бы объяснить. Понимая, что всякое слово здесь сказанное - к вечеру уж всему городу известно будет. И многократно по-всякому переврано.

-- В конце осени прежний князь Новгородский Роман Мстиславич, с Новгорода от обид боярских ушедший, взял, с немалой помощью Воеводы Всеволжского, городок Саксин, что на Низу Волжском стоит. Поднял там хоругви русские и крест православный. И зовётся то место нынче - Русская Хазария. Места богатейшие. Хлеб там родится, как здесь и не видывали. Рыба в реке аж из воды выпрыгивает. Птица летит - по всему небу от края до края. Купцы ходят, торг ведут немалый. Хорошее место, добычливое, сытое. Однако ж малой силой его не удержать. Коли кто из воинских людей надумает к князю Роману идти, то тот рад будет. И наградит немало. По богатству места да важности службы. А Воевода таких людей сразу после ледохода туда отвезёт.

-- Эт... Эт как? Отвезёт?! То ж не ближний свет! То ж самый земли край!

-- Не-а. Не край. Наш приказчик там сидит, отписывает про страны, что ещё дальше лежат. А что далеко... Воевода лодии свои, как ледоход пройдёт, пригонит к Мологе. И сколь народу в них влезет - прямиком по Волге до самого Саксина. Брать с собой ничего не надобно. Оружие своё - его отдельно повезут. Корм Воевода даст. Не буянить, не озоровать. Месяца не пройдёт - они уж на месте. Местные побиты, дома пустые. Занимай, живи.

Снова, как прежде от слов Чимахая, пахнуло на бояр и воевод чем-то невиданным. Только не промороженным, обледенелым, тёмным, а жарким, морем да степью пахнущим. Бесконечными плавнями, где ходит косяками красная рыба. Истомлёнными солнцем степями, где мирно пасутся бескрайние табуны коней...

И всё это - не где-то в сказочной неизвестности, "за морями, за горами, не дойти ногами, не взглянуть глазами", а вот, чуть дальше протянутой руки.

-- Мологу знаешь?

-- Н-ну...

-- Там - в лодку и оп-па-на - Саксин.

Понятно, что такое несколько сложнее, чем в нужник на своём дворе сбегать.

***

"Я в туалет схожу, пожалуй.

Вам принести чего-нибудь?".

Что ты с нужника принесёшь-вынесешь? Кроме чувства собственного удовлетворения. А вот там-то...

***

Ольбег "снял сливки". Не потому, что взял много хабара - наоборот. Награбленное майно пришлось оставить в городе, отрядив для охраны часть людей. А потому, что уходя первым сумел собрать лучших возчиков, коней, сани. Что имел хоть часть корма на дорогу, что и придорожные селения имели хоть что-то съедобное. Да и путь ещё стоял крепкий.

Ещё он постоянно гонял гонцов в Мологу, куда мы дотянули линию телеграфа. Я знал о происходящем в Новгороде и мог принять меры. А он, как и многие из моей молодёжи, были уверены в моей помощи. Привыкли они к этому. Решив, почему-то, что Воеводе любая забота - только рукой махнуть или брови нахмурить. И - "всё будет хорошо".

"Хорошо"... О-ох. Хлебные обозы из Ярославля двинулись в Мологу ещё до того как караван Ольбега вышел из Новгорода. А в Мологе власть нынче суздальская. А люди-то те же! Куда тот хлеб ссыпать? Так чтобы он долежал, не сгнил, не растащили... А с серебром у меня...