Птичка-в-клетке (СИ)

— Я стремлюсь вернуться на Тол-ин-Гаурхот, и ты хочешь вернуть меня туда же; но пусть тебе однажды зачтётся переданная весть, — всё же призрак ответил не так, как отвечали орки. У него были свои цели, и вернуть пленника, знающего тайны, в крепость, верно, было одной из них. Там его наверняка ждали допросы, но сейчас главная мысль была о брате.

Дух лишь тоскливо усмехнулся словам арфинга: их бы да Повелителю в уши. Но кто знает, кто знает…

— Сегодня я помогу тебе, быть может, в следующий раз ты мне, — сказал дух. — Я не стремлюсь тебя доставить на Остров, я лишь выполняю твою просьбу, убедившись в твоей правдивости.

Вторя словам умаиа, в отдалении, перекрывая шум бури, раздался вой нескольких волчьих глоток.

— Терпи, нолдо, помощь уже близка.

Ламмион остался ждать и терпеть; ныне он более ничего не мог сделать, и мог только надеяться, что призрак не солгал. Он сделал всё возможное, чтобы избавить брата, и всё думал о Нэльдоре: как он там, на Тол-ин-Гаурхот? Быть может, и его уже допрашивали…

Через четверть часа волчьи всадники уже вынимали раненого эльфа из-под повалившихся деревьев. Ветер и дождь ревели так, что их ругательств почти не было слышно. Дух указал оркам на уздечку и своим словом подтвердил, что эльф важен для Повелителя, его соглядатай, на хорошем счету, а позже пояснил Ламмиону: «Так нужно было сказать, чтобы орки не причинили тебе вреда».

Дух немедленно улетел, как только раздал все указания, а орки понесли Ламмиона на носилках к убежищу — просторной землянке-схрону их отряда.

Комментарий к 7. Охота.

* В “Книге утраченных сказаний” такие тёмные духи, принимающие облик эльфов, названы каукарэльдар.

В “Квенте нолдоринва” сказано, что среди посланцев Моргота, которые пробирались в лагеря нолдор, распространяли дурные предвестья, подстрекали людей к предательству, были существа (т.е., тёмные духи) в эльфийском обличье.

В “Сильмариллионе” духи в чужих обличьях упомянуты и ранее; в том числе они сеяли разобщение среди эльфов Белерианда.

**Таур-на-Фуин

***“456

§158 И власть Моргота тьмою простерлась над северными землями, но [вычеркнуто: все еще] Барахир не отступал и защищал остатки своих владений и народа в Дортонионе. А Моргот преследовал всех оставшихся эльфов или людей, и он послал против них Саурона. Тогда все леса на северных склонах Дортониона были обращены в землю ужаса и темных чар, так что после их назвали Таур-ну-Фуин, Лес Ночной Тени.”

“Серые анналы”.

========== 8. Кухня и повар. ==========

Когда Линаэвэн согласилась накормить пленников, при условии, что сама будет есть то же, что они и будет жить в тех же условиях, Саурон ответил:

- Конечно, ты можешь есть ту же еду, что и другие, - удивился умаиа. - Что до твоего желания вернуться в подземелье, и это выполнимо. Но если ты не продолжишь кормить товарищей, то их никто не будет кормить.

Нет, умереть он им не позволит - они ему нужны. Но если накормить не однажды, это означало бы не помочь, пусть зная, что враг постарается этим воспользоваться, а согласиться исполнять службу. Стать рабой из одного страха, что не сумеет вытерпеть. Саурон верно сказал про страх, про трусость, пусть он и враг.

- Только сегодня, - ответила она со всей возможной твёрдостью.

- Значит, только сегодня, - кивнул Волк. Его смешил тот металл в голосе, с которым сейчас говорила Линаэвэн.

“Посмотрим, как скоро ты заговоришь иначе”.

- За тобою придут.

Закрыв за собой дверь, Волк прошёл в свою комнату; орк, получив все инструкции, повёл Линаэвэн на кухню. Когда она ушла, новых гостей пригласили на завтрак к Повелителю Волков.

***

Дева вновь осталась одна. Поступила ли она правильно? Линаэвэн опустила голову, коснулась рукой лба. Тревога не даст ответа - только действие. Оно может быть ошибкой, но и бездействие - ошибка. Нужно было не поддаваться страху. Даже если на кухне ей дадут нечто отравленное, она разделит этот яд с остальными, а не просто передаст. И если пищу товарищам она принесёт только в сопровождении Саурона или, скажем, Больдога, раз её замысел не удался, всё равно попытается говорить с товарищами.

Как странно: слова Саурона задели её, но и побудили быть решительней, и, помимо его воли, стали поддержкой, которая помогала бороться со страхом, хотя враг и желал иного. Что, если попытаться увидеть в его обвинениях - а они ещё прозвучат, и часть из них будет справедливой, ей есть за что корить себя! - не оскорбление или нечто подавляющее, а призыв? И услышать - к чему этот призыв, и разобраться, хочет ли она сама идти в эту сторону. Саурон может сознательно вкладывать в свои слова призыв, скажем, к покорности; но может случаться и как сейчас: едва ли он желал призывать пленницу к большей смелости и решительности, но упрёк в страхе можно прочесть и так.

***

С тех пор, как крепость была захвачена, кухня одновременно не изменилась и изменилась. Теперь это было место Смертных. Линаэвэн встретил румяный улыбающийся повар, молодой адан лет двадцати.