Птица

– Думаю, он поступит по-джентельменски и уступит мне плот, – уверил он Надю.

Плещеево озеро выглядело бескрайним. Птица даже поверить не мог, что это озеро, а не далекое море. В воде отражалось небо, пестрящее облаками, смазывало водную гладь и линию горизонта, будто дальше ничего, кроме воды и неба, нет и не будет. Птица опустил сап на песчаный берег, чуть поросший камышом, сел на него сам и начал стягивать кеды, а потом с наслаждением зарылся пальцами ног во влажный песок. Песчинки шебуршили и перекатывались между пальцами, пока Птица водил ногами туда-сюда, сам неотрывно глядя на воду. Внутри у него было по-хорошему пусто и тихо, все тревоги остались далеко – если не в городе, так в пении птиц на деревьях вокруг домиков. Не было ничего важнее воды.

Он и сам не понял, как оказался в озере. Кажется, машинально ответил что-то ребятам, перехватил сап и бросился в воду, уплывая все дальше. Голоса на берегу совсем стихли, он оглянулся по сторонам и спиной улегся на сап, подложив руки под голову. Одну ногу он спустил в воду, и та обнимала его, обволакивала и будто тянула к себе. Нет, не сейчас, думал Птица. Еще немного тишины.

Кроме глади озера и облачного неба Птица не замечал ничего. Он был крошечной точкой в этой бесконечности, как когда-то, когда еще мог летать. Ему тогда тоже казалось, что есть вечность, а он в ней – маленькая точка, незаметная и незначимая, но тоже вечная, как пчела, застрявшая в янтаре и застывшая там на долгое время, если не навсегда.

Птица глубоко дышал. Вздохи распирали грудную клетку, наполняли кислородом, и в этот момент больше всего хотелось взлететь. На секунду он даже поверил, что сможет это сделать, стоит только расправить крылья. Птица сел на сапе и потянулся к голым лопаткам, покрытым каплями воды. Они казались горячими и будто пекли ладони, когда он их касался. Крылья трепетали внутри него, рвались на свободу и радовались, что Птица наконец вспомнил о них.

Плещеево озеро продолжало облизывать лодыжки, и он поддался воде, спрыгнул с сапа, закрыв глаза. Казалось, в воде он может все. Хочешь – плыви, хочешь – лежи на спине, пока вода тебя держит, хочешь – кружись на месте, рассекая руками озеро. Это было почти как полет, думал Птица. Такая же свобода и вседозволенность, чистая радость без метаний и мыслей.

Озеро звенело и пело, и Птица отдавался этому звону полностью. Он не помнил, когда в последний раз ему было так хорошо, когда на задворках сознания не мельтешили тревоги и страхи – и не нужно было ни о чем думать и ни за кого беспокоиться. Вот и на земле он нашел небо – и даже взлетать не понадобилось. Он улыбнулся, зачесывая мокрые волосы назад.

Глубоко вдохнув и набрав побольше кислорода в легкие, он закрыл глаза и нырнул вглубь. Вода тут же охватила его, объяла озерным коконом, а солнечные лучи остались на поверхности. Стоило Птице открыть глаза под водой, он понял, что свет остался где-то совсем высоко. Дотянуться до него он не мог, как ни старался. Все вокруг было прозрачной водой – и ничем больше.

Он держался между дном и поверхностью, размеренно покачиваясь, разглядывая пустоту. Странное какое-то озеро, подумал Птица коротко. Больше и глубже, чем кажется на первый взгляд. Пузырьки кислорода поднимались вверх, заканчивались, а он все не спешил выныривать, зависнув в водяной невесомости и почти не чувствуя тяжести своего тела. Он был легким, как сердце праведника на весах Осириса, и его позабавила мысль, что чье-то сердце может весить меньше перышка. Последний пузырек кислорода вырвался из его рта и поспешил наверх.

А потом Птицу потянуло на дно.

глава 12 предсказания

Птицу прошибло паникой, как электрическим током. Он заметался под водой, задергался, замахал конечностями во все стороны, но вода не отпускала. Тело отяжелело, а озеро, будто ухватившись за накатившую на Птицу усталость, голодно утягивало его все глубже. «Не может такого быть, – с широко раскрытыми от ужаса глазами думал Птица. – Это не такое глубокое озеро, невозможно в нем утонуть, тем более так нелепо».

Плещеево озеро не было согласно с этим утверждением. Птице казалось, что вода вокруг него становится все плотнее, хватает за лодыжки и тянет ниже. Он тревожно посмотрел вниз – дна не видать. Плотная масса воды темнела вокруг него, и Птица не был уверен, это проделки озера или он начинает задыхаться. Сил оставалось все меньше, легкие горели, а голова начинала кружиться без кислорода. Он еле держался, чтобы не вдохнуть в себя воду.

В страхе он посмотрел наверх, надеясь увидеть свет, пробивающийся через водную массу, но вокруг была только плотная чернота. Птица всхлипнул еле слышно, и Плещеево озеро поглотило этот звук и последние остатки воздуха. Перед глазами все плыло, они слипались и закрывались. Птица уже совсем не соображал, сил не было даже чтобы попытаться всплыть.