Птица

– Ну, надеюсь, обошлось без сущностей. Не хватало нам тут еще «Битвы экстрасенсов», – подмигнул Илья. Птица коротко усмехнулся. Сущностей тут было навалом, вот только ни Илья, ни ребята их не видели: слишком твердо стояли на земле, а не витали в облаках. Птице тоже так хотелось бы, если бы не трепещущие в лопатках крылья – им все не терпелось ввысь, на волю. Что это будет за воля, правда, было неясно. Птица злился, но мечтал снова взлететь, и крылья радостно поддакивали, грели его теплом и почти звенели от нетерпения.

Наконец Птица с Ильей не спеша погребли к берегу. Птица все ловил на себе подозрительные взгляды друга, но они оба ничего не говорили. Внутри Птицы бурлила злость, перемежающаяся с тревожностью: что будет дальше? Каким будет следующее испытание? Он смутно помнил, что дальше его ждет огонь, но придумать, как именно полыхнет его жизнь, не мог. Небо креативно относилось к мученичеству. Перед глазами пронеслись всего несколько случаев – зажаренный чуть ли не на гриле Лоуренс, раздавленная Маргарет Клитроу, выпотрошенный Варфоломей, – и Птица крупно вздрогнул, тряхнул головой, пытаясь избавиться от ярких картинок. Некоторые из мученичеств он видел вживую. Наблюдает ли за ним кто-то, кроме Ру, или все ждут настоящего экшена?

Берег Плещеева озера был окрашен закатным солнцем. Когда Птица с Ильей ступили на него, устало таща за собой сапы, девчонки их даже не заметили: они расположились кружком на полотенце и внимательно наблюдали, как Надя раскладывает им карты Таро. Птица подошел к Наде, которая сидела к нему спиной, погруженная в пестрые картинки, и тихо опустился рядом на песок.

– Привет, – тихо сказал он. Она вздрогнула, обернулась.

– Вот ты где, – улыбнулась Надя, оглядывая его.

На ее загорелых плечах блестели капельки воды, мокрые кудри змеились, небрежно убранные за уши. Птица залюбовался, совсем отвлекшись от своих пернатых проблем. Сейчас он был готов вспыхнуть и без небесных испытаний, только бы Надя продолжала так нежно на него смотреть.

– На женихов гадаете? – усмехнулся Илья, падая рядом с Птицей. Лера фыркнула, одарив Илью снисходительным взглядом.

– На невест, – с иронией в голосе ответила Лиза, подняв голову. – Но тебе и на женихов можем, правда, Надь?

– Конечно! – с энтузиазмом подхватила шутку Надя, возвращаясь к картам. – Все для вас! Но сначала Лиза!

Надя обвела ладонью разложенные на полотенце карты. Те блестели рубашками кверху, переливались перламутром. Колода Нади была почти русалочья, подумалось Птице. От глянцевых рубашек карт отражалось солнце, бликовало, падало вкраплениями света на ребят, как будто те были покрыты сверкающей чешуей. Лиза потянулась к картам, замешкалась на секунду, выбирая, а потом ухватилась за центральную и, не переворачивая, протянула ее Наде.

– О, Паж Кубков! – радостно провозгласила Надя. Лиза недоверчиво покосилась на нее и нахмурилась. Птица переводил взгляд с одной девушки на другую, решительно не понимая ничего в картах Таро.

Нью-эйдж практики по типу Таро его пугали: стоило ему наткнуться на какой-то гороскоп, даже шуточный, он начинал обсессивно о нем думать, искать смыслы, прикладывать к своей жизни. Мемный гороскоп из бота в телеграме в итоге превращался в самосбывающееся пророчество, надуманное самим Птицей. От этого он тревожился еще больше – и в конце концов совсем перестал соприкасаться с астрологическими приколами, чтобы не накручивать себя сильнее обычного. Сейчас ему хватало спущенных с неба команд, поэтому с Таро у него было как у некоторых с сигаретами: это друзья гадали, а он просто рядом стоял.

Надя тем временем пустилась в объяснения, что значит Паж Кубков, вытащенный Лизой:

– Вообще это про любовь и новые отношения, – объяснила она. – Причем про такую, знаешь, подростковую любовь – бабочки в животе, мысли только о возлюбленном или возлюбленной, вот это все. Не уверена, правда, что бабочки в животе – это влюбленность, а не тревожность, но обычно так объясняют гадальщики. Так что, возможно, тебя ждет новая влюбленность! Или уже!

– М-м-м, – протянула Лиза. – Лучше бы светлое академическое будущее выпало.

– Одного другого не исключает, – заметил Илья, привалившись к боку Леры и приобняв ее одной рукой. – Может, ты встретишь кого-то, когда начнешь работать ассистенткой у Васильевой в следующем году. Тебе ж как раз предложили.

Лиза пожала плечами.

– Давайте лучше Птице погадаем, – предложила она. Птица невольно дернулся. – А то он нам совсем ничего не рассказывает, может, карты расскажут.

Птица замялся. Он чувствовал, как в животе снова скручивалась тревога, а карты, лежащие на полотенце, казались не обычными бумажными прямоугольниками с красивыми картинками, а пророческими свитками.

– Я вообще не очень в это верю, – начал он. Его взгляд метался между друзьями.

– Да мы тоже, у Нади просто колода красивая, – подала голос Лера. – Это мы перешли с гадалки-оригами, как в детстве, на Таро.

– Давай, Птиц. Не думаю, что там будет что-то роковое, – толкнул его в плечо Илья. Птица поджал губы, перевел взгляд на Надю в поисках поддержки.