Птица

– А что смешного, Птица? – спросил он, делая еще шаг к нему. – Ты рассказываешь нам какую-то околобиблейскую притчу – окей, мы все в этой философской жиже варимся уже три года в универе, это не то чтобы удивительно! А потом какой-то НЛОшный свет, какой-то чел появляется и ты говоришь с ним, будто всю жизнь его знаешь. Что это? Что происходит?

Птица замялся, подбирая слова.

– Птица – ангел, и он упал с неба, потому что подсматривал за вами и слишком увлекся, – вдруг подал голос Ру, пожимая плечами. Голос его звучал монотонно и до боли холодно.

– Я упал с неба, потому что ты разболтал кому-то и даже не говоришь кому, – огрызнулся Птица.

– В идеале ты вообще не должен был смотреть на них, – отрезал Ру. В Птице снова закипала злость, которую, напрасно думал он, ему удалось подавить. – Это не входило в твои обязанности. Кто ж знал, что тебе так понравится?

– Подождите! – перебил Илья. – А почему ты нам ничего не говорил, Птица? Ангел ты или не ангел – неважно, но мы тебя знаем уже больше трех лет, и ты ни разу ничего не говорил. Я думал, мы друзья.

– Илья, ты мой лучший друг! – взмолился Птица. Брови его были болезненно сведены к переносице. – Я ничего не помнил, пока тот чувак в Яме не ударил меня. Тогда все начало возвращаться – воспоминания, мысли. А потом я не знал, что делать. Не знал, что настоящее, а что фальшивка. Не знал, можно ли вообще вам рассказывать и как вы это воспримете. Это звучит как абсурд даже сейчас. Я просто не знал, что делать. Я и сейчас, честно говоря, не знаю. Все так смешалось и перепуталось.

Илья покачал головой.

– Ты вроде говоришь, что люди лучше ангелов, потому что поддерживают друг друга. Может, мы еще лучше, потому что позволяем себя поддерживать, а не копошимся в собственных страданиях и своей башке в одиночку? – рассудил Илья. Птица почувствовал, что на него горячими волнами накатывает стыд. Просить о помощи он и правда разучился, стоило только все вспомнить.

– Я не знал, как попросить, – тихо сказал он.

– Словами, – ответил Илья. – Мы же всегда рядом были. Переживали ужасно, но теперь все понятней становится: тебя же и правда перекрыло после Ямы. Я помню. Ты спрашивал разное, а я ответить не мог, потому что даже не думал об этом – о твоих родителях, о том, как мы тебя нашли. Мне это все казалось очевидным – что есть, то есть. Но я потом так долго пытался до тебя достучаться, а ты все никак. Я думал, может, будешь готов – расскажешь. Но тебя все крыло, и ты продолжал молчать. С Надей когда познакомились, она спросила, знаем ли мы, что у тебя случилось? Ты всегда такой? А я понял, что до Ямы ты чуть другой будто был и вдруг закрылся весь.

– Я сам справлялся.

– Так справлялся, что мы всей толпой переживали за тебя! – вспылил Илья, фыркая. – Я понимаю, что ты мог быть не готов. Что все это сложно и непонятно. Я был рядом и готов был тебя поймать – прям как в Яме. Но после твоего разговора с этим, – он кивнул в сторону молчащего Ру, – я вообще не уверен, что тебе это было надо. Что мы тебе были нужны. Если ты не хочешь улетать, почему ввязался в этот свой квест, или что это такое?

– Тебя смущает квест, но не смущает то, что я ангел? – не выдержал Птица.

– Птиц, меня после трех лет на философском факультете концепция идентичности вообще мало волнует, – рассудил Илья. – Меня больше волнует то, что ты делаешь и почему делаешь это втихомолку.

Птица чувствовал себя растерянным, а слова никак не собирались в кучку, чтобы дать Илье хоть немного разумное объяснение.

– Если бы я не согласился на испытания, вы бы меня забыли, – попытался объяснить он. – Все работало как обычная человеческая жизнь, потому что меня прятала небесная завеса. А потом я стал вспоминать, и она начала разваливаться. Когда мы познакомились с Надей, она спросила, почему меня зовут Птицей, а я не смог ответить, потому что из-за завесы никогда об этом не думал. Потом все буквы в моем паспорте рассыпались пеплом. А когда вы заезжали за мной перед поездкой, Лиза не могла вспомнить, где я живу. Это все завеса. Я боялся, что она рухнет и вы совсем меня забудете. Но, когда я узнал о ней, мне стало казаться, что все было не по-настоящему и вы никогда не подружились бы со мной, если бы не она.

– Для меня все было по-настоящему, Птица.

– Да откуда ты знаешь? Вдруг ты проснешься завтра и не вспомнишь ничего, несмотря на обещания Ру, – возразил Птица отчаянно.

– А вдруг вспомню? Ты не знаешь этого наверняка. Ты сам сказал: никто тебе не отвечал на вопросы на небе. Откуда ты знаешь, что они тебе не врут?

Птица подавился вздохом:

– Небо не врет.

– Но и всей правды не рассказывает, я так понял?

Птица поджал губы, не зная, что ответить. Илья был прав: он решился на небесный квест, уверенный, что другого выхода нет. Испытания казались единственным выходом, пока он был в ужасе от завесы, осыпающейся, как печатные буквы в его уже бесполезном паспорте. Он согласился, даже не подумав, что будет делать дальше, если все пройдет, – и правда, что ли, придется улетать? Про другие опции Ру ему не рассказывал, да он и сам не помнил похожих случаев.