Птицы, искусство, жизнь: год наблюдений

«Через два дня? Через три дня? Через неделю? Когда они выйдут из тюрьмы?» – спрашивали наши сыновья. Неделями слушая разговоры сыновей, я находила ниточку надежды. Похоже, когда они видели, как люди мобилизуются, столкнувшись с кошмарной ситуацией, как родители пытаются что-то изменить, узнавали, что существуют кое-какие «артивистские» акции, посильные им по возрасту, это отчасти развеивало их страх и чувство фатализма.

А затем – чудо из чудес! – наших друзей отпустили. Спустя пятьдесят дней, которые они провели за решеткой без предъявления обвинений, им разрешили выйти за ворота тюрьмы.

Когда об этом узнал мой младший, я увидела, как он гордо оглядел транспарант для петиции в Tumblr, нарисованный и сфотографированный им с братом. Он стоял у стены на кухне: надпись «ПОЖАЛУЙСТА, НЕМЕДЛЕННО ОТПУСТИТЕ НАШИХ ДРУЗЕЙ» дополняли, как восклицательные знаки, два кругленьких синих пингвина.

⁂

Спустя много месяцев после возвращения врача и кинорежиссера в Канаду я попросила их припомнить, видели ли они или слышали в тюрьме каких-нибудь птиц.

Вот ответ врача: «Какой удивительный вопрос. Если честно, я просто не помню. Мои воспоминания о тюрьме ничего такого не содержат. Когда ты спросила и я мысленно вернулся в те дни, то невольно припомнил птиц. Припомнил, как они выглядели. Но не их голоса. И не в нашей первой камере (первые 30 дней), а во второй (последний 21 день). Как я мог их видеть, но не слышать? Закрадывается мысль, что воспоминание ложное».

Кинорежиссер написал: «Птиц не помню – наверно, потому, что там было столько кошек – уйма кошек – дикие костлявые ловкие котята, комочки шерсти, живущие отбросами… один, рыжий, подпрыгивал и цеплялся за решетку на нашей двери всякий раз, когда кто-то из заключенных после свидания с семьей приносил курицу… Во второй камере, когда нас выпускали на прогулку, мы медлили в коридоре, глядя поверх забора вдаль, на многоэтажные дома… и на балконы – надеялись увидеть хоть одного живого человека… Фантазировали, что наладим с кем-то контакт, типа как сигнализируя флажками по какой-то тайной системе за полкилометра, разделявшие нас и эти дома… но на балконах никогда никого не было. Наверно, это было похоже на бёрдинг – понапрасну, не имея бинокля, ждать появления какой-то редкой птицы. А потом, однажды, она появилась – в розовом платке, смолила сигаретку на крыше – отдыхала от стирки на чужих людей. Один наш сокамерник, которого мы прозвали „Блеск“, слегка походил на птицу: здоровенный неуклюжий подросток-страус, клевавший нас. А одна птица попала в новости. Аист, не ведавший, что государственные границы – дело тонкое».

⁂

В коротком, но пронзительном арт-видео, снятом спустя несколько недель после освобождения, кинорежиссер показывает серию нарисованных от руки обучающих карточек, которые сделал в тюрьме, – превращает их задним числом в дневник, повествующий о пережитом. В этом видеофильме – «Тюремный арабский за 50 дней» – признан тот факт, что их заточение было хоть и кошмарным, но относительно недолгим. Поскольку они граждане западной страны, обстоятельства заключения под стражу и дальнейшие перспективы были лучше, чем у их сокамерников-египтян. Видео посвящается тем многочисленным людям, которые вели кампанию за их освобождение, и выражает уважение к тем многочисленным людям, которые остаются за решеткой. На одной карточке нарисованы наручные часы, а рядом английское и арабское слово. Khalas. «Хватит».

Возможно, в те ужасные недели мои сыновья стали преувеличивать свою способность убеждать политиков. Но я нисколько не жалею, если они мнят себя непобедимыми, как волшебники, или полагают, что акт творчества может быть общественно-политической акцией. Я ни о чем не сожалею.

Искусство – приманка, завлекающая туда, где нелегко. Прекрасное – ворота, за которыми настоятельная необходимость. В ящике моего письменного стола лежит стихотворный ответ Адриенны Рич Брехту, восклицавшему «что же это за времена»:

«почему я вообще вам что-то говорю? Потому что вы еще слушаете, потому что в такие вот времена, чтобы хоть как-то заставить вас слушать, надо говорить о деревьях».

Ноябрь Финалы

гоголи, морянkи, пустельга и сапсан

о том, как остаешься без проводника и учишься отказываться от идеи, чтобы тебя кто-то вел, потому что на деле никто не сможет дать тебе путеводитель по жизни

Последние листья, казалось, одновременно пожелтели, затрепетали на ветках и опали. Мы с музыкантом прогуливались по парку Хамбер-Бэй, мимо лужаек с примятой бурой травой, облепленными пылью зарослями, с толпами почерневших цветочных головок на стеблях. Я буквально чувствовала, как парк сворачивается калачиком, замедляет свой пульс и изымает из своей палитры лишние краски – готовится к надвигающимся холодам.