Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

«Потом, рассуждая оба, – показывал Творогов[817], – каким бы образом арестовать его, не находили средства начать такое дело и боялись открыться в том другим, потому что все без изъятия почитали его за истинного государя. В рассуждении чего и условились мы таить сие до удобного случая. Хотя же я и с самого начала при злодее у письменных дел находился, но клянусь живым Богом, что никак не знал того, что злодей грамоте не умеет, ибо он пред всеми нами показывался знающим тем, что писывал в глазах наших какие-то крючки иногда мелко, иногда крупно и сказывал, что пишет по-немецки. Также если, когда подам ему в руки что-нибудь написанное, то, смотря на оное, шевелил губами и подавал вид, что читает, почему и не смел никто из нас опробовать [испробовать] его знание написанием другого, нежели он приказывал, бояся виселицы, потому что он содержал нас в великом страхе».

Подписанный Дубровским манифест не принес ожидаемой пользы ввиду мер, принятых атаманом Сулиным и правительством. Еще 19 июля П.С. Потемкин предупреждал атамана, будто Пугачев, после разбития его под Казанью, намерен пробраться на Дон и просил Сулина объявить по войску, что поймавшему злодея будет выдано 25 тысяч руб. и золотая медаль «в вечную честь»[818]. Получивши это уведомление, войско донское определило собрать, из оставшихся за раскомандированием в заграничные армии казаков, 1500 человек и, разделив их на три полка, выставить «на верхних с соседственными местами войска донского границах».

Вслед за тем, 10 августа, была получена в Черкасске грамота Военной коллегии, в которой было сказано, что императрица повелела войску нарядить тысячу казаков в экспедицию, известную генералу Г.А. Потемкину. Последний, сообщая донцам о переправе Пугачева через Волгу и движении на юг, требовал, чтобы эти казаки были немедленно отправлены в Воронежскую губернию, «для предохранения сей губернии и самого Дона от разорений, причиняемых сим тысячи казней достойным злодеям».

Потемкин просил, чтобы начальство над этим отрядом было поручено полковнику Алексею Иловайскому, «если он здоров, буде же ему что-либо в сем воспрепятствует», то отправить команду «при другом надежном и в исправности засвидетельствованном полковнике». Иловайский заявил, что он здоров и готов идти на службу.

Сверх того, войско разослало свои грамоты всем старшинам по Дону, Хопру, Медведице и Бузулуку с приказанием собрать всех служилых казаков и выростков, выступить с ними в поход к верховым станицам и состоять в команде армейского полковника Себрякова[819]. При этом старшинам приказано наблюдать, чтобы казаки были «во всякой и ежечасной к отражению неприятеля готовности» и для того почаще объезжать станицы.

Положение Дона было в это время критическое: не было ни достаточно войска, ни боевых припасов. Полковник Себряков был болен и не мог быть особенно деятельным по комплектованию полков; старшины, не имея у себя надежных средств, действовали нерешительно и не всегда согласно. По Дону распространился слух, что идет не Пугачев, а истинный государь Петр Федорович. Полковник Себряков отправил надежных казаков в самые северные пограничные станицы: Березовскую и Филоновскую, чтобы своевременно иметь известия о надвигавшейся толпе. С этой же самой целью он послал есаула Мельникова с командой к Ломову, а Ефрема Себрякова – в Саратов.

Между тем казаки собирались весьма медленно и приходили с дурным вооружением. При всех своих усилиях Себряков мог собрать из нижних Медведицких станиц только 200 казаков, которые и были расположены в двух верстах от Скуришенской станицы. Все его распоряжения и предписание старшинам или вовсе не исполнялись, или исполнялись весьма медленно.

«Неудачное исполнение старшинами распоряжений, – говорит М. Сенюткин[820], – и недостаток войск имели самое пагубное влияние на расстроенное и без того здоровье Себрякова. Он впал в горячку и с сожалением видел, что уже не может по-прежнему служить отечеству».

– Для чего я болен, – говорил он однажды есаулу Сергееву, – для чего не могу идти в поход, когда неотменно надобно спасать отечество?

Приближение мятежников к Етеревской станице и нежелание отдаться им живому в руки заставили Себрякова уехать со всем семейством в Новохоперскую крепость и передать все распоряжения в руки отдельных старшин, командовавших полками. Как только наказный атаман Сулин узнал о болезни Себрякова, он тотчас же приказал Луковкину отправиться на Медведицу, сформировать там три полка по 500 человек каждый и идти на поражение Пугачева.