Пункт третий

– Да, – вскинулся Фейгель, – точно, по заповеди. Сказано: плененного посети – посети, значит, так? Эх, надо было мне с тобой поехать – хоть рядышком бы постоял, – печально добавил он.

– Рядом с темницами стоять – такой заповеди нет, – с улыбкой заметила Александра Юрьевна и, дополняя скупые строки пантомимой, стала повествовать о чечене, забывшем пароль, о Мандельштаме, ментовках и латинских пословицах. И вскоре довела Фейгеля до истерики: он не просто хохотал, а корчился от смеха, икал, всхлипывал и повторял в восторге:

– …И нити… И нити…

Сиеста

1

– Хорошо бы на записку взглянуть, – сказал чекист, поливая сметаной пышные, в два пальца, оладьи местного производства.

– В кабинете лежит, вместе с расшифровкой, – напряженно ответил Виктор Иванович и разлил остатки.

– Коньяк с оладьями – где ж еще такое увидишь, – невежливо пробурчал районный чин, выказывая перед городскими изысканность своих притязаний.

Виктор Иванович вздрогнул и стал торопливо объяснять, что не ждал их так рано и не успел предупредить столовую; он почти сразу запутался в объяснениях и хотел было начать снова, но кагэбэшник сказал миролюбиво:

– Ничего, с оладьями так с оладьями, мы ж сюда не закусывать приехали, а расследовать, так сказать, диверсию, верно, товарищи?

Товарищи промолчали, Виктор же Иванович почувствовал себя еще хуже.

По мнению трех опытных саперов, изъятое из цистерны не имело ни малейшего отношения ни к минам, ни к взрывчатке и оттого временно, до послеобеда, было заперто в васинском кабинете.

От волнения Виктор Иванович не мог есть: он страстно желал, чтобы в этих кое-как упакованных, заляпанных солярой сумках нашлось хоть что-нибудь, оправдывающее его безрассудный поступок.

Начальники, разомлевшие от тепла и коньяка, вовсе не торопились в штаб. Временами Васину казалось, что вот-вот у него в груди что-то оборвется, и он, как мальчишка, никого не дожидаясь, выскочит из-за стола и побежит осматривать сумки; он сдерживал себя невероятным напряжением воли, так что руки у него дрожали, а подбородок окаменел.

Небо расчистилось, и от утренней плотной мглы на нем остались только редкие ярко-белые облака; ветер бодро раскидывал их по сторонам.

На выходе из столовой у Виктора Ивановича сильно закружилась голова, и пришлось сделать вид, что он поскользнулся на обледенелых ступенях.

– Что это ты, капитан, на ногах не стоишь, – солидно заметил пермский мент, – и не ел ничего, болеешь, что ли?

Виктор Иванович ничего не ответил и быстро пошел вперед по тропе, стараясь не оступаться.

Трясущимися руками он отпер дверь; сумки стояли у стола слева, и из-под них натекла уже на пол большая неопределенного цвета лужа.

Начальники расселись перед столом, как зрители в партере.

– Ну, давай, – скомандовал чекист, – разворачивай, капитан, не томи.

– Пахнет чевой-то тут, – проворчал районный и поспешно закурил.

Лужа доползла до стыка досок, помедлила немного, дала жизнь хилому ручейку, и он двинулся вдоль щели под уклон к дальней стене кабинета.

Виктор Иванович вынул из сумки небольшой, но увесистый сверток, бережно опустил его на пол и присел на корточки, разворачивая грубую размокшую бумагу.

– Правда, несет чем-то, открыл бы ты форточку, капитан, – приказал чекист.

Сквозняк разворошил бумаги на капитанском столе и сбросил в ручей пару страничек.

– Это не записку там, случаем, сдуло? – спросил гэбэшник.

Виктор Иванович прыгнул к ручейку, спасая документы.

– Нет, – сказал он. – Это другое.

На спасенных листах расплывались буроватые пятна.

– Так ты записку-то дашь? – напомнил начальник.

По комнате гулял свежий и сильный январский ветер. Виктор Иванович вынул из папки записку и приколотый к ней скрепкой расшифрованный текст и подал чекисту; менты придвинулись к нему с обеих сторон и стали читать.

– Окно-то закрыть надо, вроде выветрилось, – неуверенно предложил представитель района.

Чекист, не отвечая, внимательно рассматривал документы; Виктор Иванович закрыл окошко и снова присел на корточки. Размокшая бумага отделялась легко, и вскоре из-под нее показался угол непонятного предмета; Виктор Иванович сорвал еще несколько слоев; на полу перед ним лежали два мокрых, замшелых и надколотых кирпича.

Чекист поднял глаза от записки; некоторое время все четверо молча разглядывали кирпичи, искренне желая постичь тайный смысл передачи.

– Ну, дальше давай, может, там, внизу, что-нибудь поинтересней найдется, а это так, для весу, – неуверенно предположил один из ментов.

Виктор Иванович вытянул второй сверток, в несколько раз больше и тяжелее первого, и распаковал его с тем же тщанием и осторожностью. В нем оказался опять-таки битый кирпич, ржавые консервные банки, наполненные какой-то полурастаявшей дрянью, и пара пустых коньячных бутылок.

– При передаче украли, наверно, – не подумавши, брякнул Виктор Иванович, – и подменили, примерно по весу.

– Это что ж получается, у вас тут в поселке килограмм двадцать взрывчатки лежит? – сурово спросил областной. – Кто ж ее искать тут будет, мать?

Чекист молчал, спокойно и насмешливо глядя на капитана.