Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

Их раздражение отразилось в письме Джона Пуллара, брата Роберта, Уильяму Перкину в мае 1857 года. Джон Пуллар также работал в красильной промышленности в Бридж-оф-Элан, на одной из фабрик, которую Перкин посещал в поездке по Шотландии. «Я заметил, что вы еще не подожгли Темзу», – писал Пуллар. В этой фразе чувствуется определенная горечь, поскольку красильную фабрику Пулларов только что почти разрушил пожар. («Если бы ветер дул сильнее, – отмечал Пуллар, – скорее всего, вся наша фабрика и оборудование, созданные с таким трудом и за такие деньги, были бы уничтожены».) Пуллар с сожалением узнал, что Перкину пока что мешают получить землю для завода. «Я искренне надеюсь, что вы вскоре найдете подходящую территорию на разумных условиях – но боюсь, что вам действительно придется искать ее рядом с Манчестером, или Глазго, или другим местом, где химический завод не станет таким уж бичом, как для отсталых жителей вблизи столицы».

le bon ton: иллюстрация моды

В письме Пуллару Перкин рассказал ему, что Томас Кит спросил подруг, что те думают о цвете мов, и их реакция была бурной. Пуллар, возможно, недооценил аудиторию. «Я рад услышать, что энтузиазм по поводу вашего цвета зародился в самом могущественном классе сообщества – дамах. Если им что-то нужно и вы можете это поставить, то слава и доход вам обеспечены».

Всего неделю спустя после прибытия письма «Перкин и Сыновья» наконец нашли подходящее место, но это была незнакомая им территория – Гринфорд-Грин рядом с Харроу, к северо-западу от Лондона в Мидлэссексе. Этот луг неподалеку от канала Гранд-Джанкшен размером примерно шесть акров предоставлял достаточно пространства для развития. Но это было скромное место для планирования революции цвета.

Перкины нашли его благодаря рекламе, данной женщиной по имени Ханна Харрис, унаследовавшей землю от покойного мужа Эмброуза, владельца таверны «Черная лошадь», которая стояла на краю территории. Миссис Харрис поставила только одно условие для продажи земли: здесь не должны строить ни одного другого паба.

Отец Уильяма Перкина начал строительство в конце июня 1857 года, и эти работы продолжались шесть месяцев. Перкины подсчитали, что производство мова потребует семь маленьких и низких зданий, три для самого производства и другие для хранения материалов, места для офисов, персонала и лаборатории. Во время строительства семья переехала из Шедвелла во временный дом неподалеку от купленной территории, где в маленькой прачечной юный ученый установил химическое оборудование и провел несколько новых экспериментов с искусственным синтезом различных кислот. Он описал эти домашние труды как «очень сложные и болезненные», а из-за плохой вентиляции ему часто приходилось бросать работу, надышавшись испарениями.

Луг часто затапливался, когда находящийся рядом ручей выходил из берегов, но в целом вода сослужила им хорошую службу. Ее было достаточно для производства, а по соседнему каналу плавали баржи, которые, как они надеялись, смогут вскоре перевозить сухую краску мов в модные текстильные фабрики в Лондоне, а затем и на континент.

На протяжении всего строительства Уильям Перкин путешествовал по стране в поисках подходящих материалов. Поскольку никто раньше не работал с анилином в таких масштабах, он решил, что придется делать это самому. Изначально юноша надеялся, что сможет получить необходимое количество методом, приведшим к его открытию, но пришел к выводу, что это будет слишком дорого (из многих тонн сырья получалось очень мало вещества), к тому же процедура была слишком сложной, чтобы проводить ее в больших масштабах. Он решил делать анилин из нитробензола, полученного из каменноугольной смолы, хотя и здесь скрывались трудности.