Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

В следующем месяце Punch написало Лондон в тисках кори цвета мов, болезни, «распространяющейся так быстро, что пришло время подумать, как ее можно остановить». В журнале отметили, что врачи спорят из-за симптомов и причины. «Многие считают, что болезнь английская, и, судя по влиянию на мозг, ее нужно рассматривать как легкую форму безумия. Другие ученые, однако, включая доктора Панча, скорее видят в ней некую эпидемию и приписывают ее появление Франции. Хотя эта болезнь точно влияет на разум, сильнее всего она поражает тело».

Punch описал заболевание как заразное. Оно начинается с резкого появления «кореподобной сыпи» и заканчивается тем, что все тело становится розовато-лилового цвета. Отмечалось, что сильнее всего от нее страдают женщины, поскольку любые симптомы у мужчин обычно лечатся «хорошей долей насмешки».

Самый полный и доброжелательный отчет об этом цвете появился в сентябре 1859 года в All the year round, новом еженедельном журнале. Этим изданием управлял Чарльз Диккенс, и частично текст был написан именно им. Журнал, преемник еженедельника Household Words, содержал серийные выпуски «Повести о двух городах». Автор статьи под названием «Пурпурный Перкина», посвященной химику, не указан, но он явно имел классическое образование[35].

«Пусть другие воздают хвалу Гектору и Агамемнону, я буду воспевать Перкина, изобретателя нового пурпурного». На фоне цвета, «который торговцы из глупости называют мов», тирский пурпурный кажется «прирученным, тусклым и приземленным». А также пурпурный Перкина был намного лучше французского варианта, который «жилетками пачкал рубашки, перчатками – руки».

Автор верил, что современная химия имеет несколько целей, включая медицинские исследования, но пока что самой значимой была торговля. «И из всех открытий в коммерческой химии достижение мистера Перкина – одно из самых великих и гениальных… Алхимики древности проводили дни и ночи в поисках золота и так и не нашли магию Протея, хотя гонялись за ним через все газы и металлы. Если бы они действительно это сделали, мы сомневаемся, что открытие было бы таким же полезным, как и пурпурный Перкина… Изобретение, которое приносит пользу торговле, для человека лучше, чем нахождение золотой жилы. В действительности это, как и пурпур Перкина, – ключ к золотой жиле других».

Как отмечалось, юный химик не был похож на других изобретателей, потому что скоро он станет состоятельным. К другим, как подмечал автор, «слава приходит, но, когда должны поступить деньги, появляются проблема, разочарование, упадок». Но ученый сохранял английский патент, и таким образом новый цвет нужно было покупать напрямую у него. «Персидский шах, предложивший огромную награду открывателю нового удовольствия, которое он не считал новым грехом, утопил бы мистера Перкина в бриллиантах. Он бы засыпал его золотом или воздвиг в его честь золотые статуи».

Размах увлечения мовом подробно задокументирован: было невозможно зайти в богатые районы Лондона и не подумать, что у вас что-то не так с глазами.

Кто-то мог бы решить, что столица Великобритании занята выборами и эти пурпурные ленточки – синоним лозунгов «Перкин навсегда!» и «Перкин и английская конституция!». Окна на Оксфорд-стрит были украшены рулонами цвета этого яркого экстракта каменноугольной смолы… О мистер Перкин, спасибо вам, что вытащили из угольной шахты эти драгоценные жилы и полоски, и ленты пурпура на летних платьях, которые, развеваясь в буре франжипани[36], очаровывают нас на улицах Вест-Энда, заманивая глупых холостяков внезапными предложениями и мечтами о любви и деревенском каравае.