Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

В Англии многие первые споры касались попыток Генри Медлока и компании «Симпсон, Мол и Николсон» защитить те же процессы оксидирования мышьяковой кислоты, используемые для производства мадженты, которые вызвали волнения в Лионе. На защиту потратили 30 000 фунтов, а столичная компания активно искала виновных. Два больших дела рассматривались Лондонским верховным судом несколько месяцев, и оба сосредоточились на точной интерпретации термина «сухая» мышьяковая кислота. На одном из них судья сказал присяжным, что чувствует облегчение, потому что им, а не ему придется выносить приговор. А все из-за сбивающего с толку и противоречивого набора экспертных данных. В обоих случаях патент признали законным. Проигравшие дело были вынуждены заплатить фирме «Симпсон, Мол и Николсон» за ущерб и возместить их затраты, а также опубликовать извинения в The Times.

Патентные войны Уильяма Перкина были описаны в торговом журнале Chemical News. Он освещал успешные битвы против британских и французских фирм, которые выставляли на рынок импортированный анилиновый пурпур или создавали собственные цвета, например фиалки Британии или зеленый Перкина, с помощью того же процесса. Эти компании оштрафовали на несколько сотен фунтов и также заставили принести унизительные публичные извинения. Но ученый заметил, что мог бы всю жизнь потратить на суды, поскольку синтетические краски позволяли заработать большие деньги. В 1865 году валовая прибыль компании «Перкин и Сыновья» составила примерно 15 000 фунтов, хотя цена на красители тогда уже резко падала.

В последние годы Уильям высказывался против неудовлетворительной системы юридической защиты его работы. В то время он отмечал повысившееся количество иностранных посетителей на фабрике, особенно французов, и все возрастающее число немецких и польских химиков, нанятых на различные красильные предприятия Британии. В Манчестере «Робертс, Дейл и K°» наняли ситцепечатника Генриха Каро, добившегося значительного технического прогресса, и Карла Александра Мартиуса, который запатентовал манчестерский коричневый и собственный анилиновый желтый. Человек по имени Отто Витт создавал новые краски в фирме в Брентфорде, к северу от Лондона. Петер Грисс[39], работавший пивоваром в Бертон-он-Трент, разработал новую группу цветов, азокрасители. А Иван Левинштейн основал красильную компанию в Солфорде и создавал синие и оранжевые оттенки.

За исключением Левинштейна, все химики вернулись домой с опытом и заработали состояние (Мартиус стал сооснователем фирмы-предшественницы красильной компании AGFA). Но никого не будет так не хватать, как Августа Гофмана. Он уехал в 1865 году, что считалось неизбежным после смерти его основного спонсора принца Альберта четырьмя годами ранее. В Германии Гофман говорил о потере большей части финансовой поддержки и стимулов для продолжения работы в колледже. Он критиковал британское правительство за то, что оно не осознавало важности химии как теоретической науки и средства для дальнейшего промышленного прогресса. Собственные предсказания на Всемирной выставке 1862 года теперь казались ему слишком оптимистичными. Его заманили в Берлин обещаниями выгодных исследовательских должностей и огромных лабораторий, которые он сможет оборудовать сам. К своему искреннему разочарованию, ученый отметил, что у Англии нет таких амбиций. Гофману позволили на три года покинуть Королевский колледж, чтобы продолжить работу в Берлине, но он так и не вернулся[40].

Для Уильяма Перкина это время тоже стало периодом прощаний и печальных расставаний. Его отец умер в 1864 году, и фабрика, которую он финансировал, закрылась на несколько дней в знак уважения. Перкин скорбел один, поскольку его жена также умерла от туберкулеза несколькими годами ранее.