Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

Зимой 1999 года Макленнан заметил интерес к группе цветов, включающих в себя фиолетовый, виноградный и кроваво-красный. Еще один тренд последних лет – зеленый. «Долгое время люди считали зеленый немецким цветом: «О, мы не носим зеленый, зеленый сложный и всегда проблемный». Но шесть лет назад мнение изменилось. Синий отошел на задний план, когда потребители стали отказываться от денима. Тона стали чище и ядовитее летом, насыщеннее и тяжелее зимой.

«Мов всегда будет ассоциироваться с семидесятыми. Он попадает в душу чувственным образом и часто рассматривается как декадентский или запретный цвет. Этот оттенок подходит не всем. Люди часто покупают его по ошибке и потом отказываются от него навсегда. В группе пурпурных цветов я всегда считал мов более светлым, серым и мягким, чем все его друзья. В культурном плане он не предназначен всему миру. Люди в Японии не станут его носить, потому что ассоциируют оттенок только с королевскими особами. Там его нельзя использовать в мире моды так просто. А еще есть проблемы с кардиналами. Когда он появляется, то делает это быстро и также стремительно уходит. Мов грязнит то, во что попадает: если добавить его к другим цветам, они просто станут им, а не дадут нежное сочетание. Думаю, в нем есть что-то мифическое. Мы начинаем описывать цвета по запаху, и мне кажется, что пурпурный был бы ладаном, возможно, маслом пачули или дымным священным церковным ароматом».

Сэнди Макленнан понимает, что от 70 до 90 % продаж в любое время года приходится на черный. За ним следуют серый и цвет морской волны. Но это не огорчает Сэнди. Его задача заключается в том, чтобы подобрать вещи, составляющие оставшиеся 10 %.

«Думаю, компании нас используют, чтобы мы дали им преимущество перед другими. В мире слишком много волокна, а значит, и чересчур много ткани. Производится слишком большое количество продуктов, и выбор потребителя почти безграничен. Даже малейшее изменение может стать значительным. Роскошная одежда из дорогой шерсти или шелка будет пользоваться спросом во все времена, но как продать плохую? Вокруг вас всегда будет много дерьма, поэтому компании, продающие его, заняты маркетингом и попытками понять, чего хотят люди. Много лет назад все было по-другому. В девятнадцатом веке люди что-то создавали, и вы это продавали».

Глава 8 Крапп

Местный соглядатай (а таковой на самом деле существовал) мог заключить, что упомянутые двое – люди не здешние, ценители красоты и что какой-то там пронизывающий ветер не помешает им полюбоваться Коббом. Правда, наведя свою подзорную трубу поточнее, он мог бы заподозрить, что прогулка вдвоем интересует их гораздо больше, чем архитектура приморских укреплений, и уж наверняка обратил бы внимание на их изысканную наружность. Молодая дама была одета по последней моде – ведь около 1867 года подул и другой ветер: начался бунт против кринолинов и огромных шляп. Глаз наблюдателя мог бы рассмотреть в подзорную трубу пурпурно-красную юбку, почти вызывающе узкую… Цвета одежды молодой дамы сегодня показались бы нам просто кричащими, но в те дни весь мир еще захлебывался от восторга по поводу изобретения анилиновых красителей. И в виде компенсации за предписанное ему благонравие прекрасный пол требовал от красок не скромности, а яркости и блеска.

Джон Фаулз, «Любовница французского лейтенанта», 1969 год

[41]