Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

Несколько лет спустя Перкин говорил о непоследовательной и неуклюжей работе британского патентного бюро, называя его огромным препятствием на пути индустриального прогресса, но во время спора из-за ализарина он подавил видимое раздражение и сделал лишь пометку в документе, который послал Обществу искусств. Химик отметил, что Гребе и Либерман утверждали, будто Генрих Каро описал процесс до Перкина и что «если даты имеют значение, то преимущество, несомненно, у Каро, Гребе и Либермана, поскольку заполнение патента… было отложено из-за перебоев в работе. Подписанные документы уже были посланы в Патентное бюро в Берлине 15 июня». Уильям бушевал: «Могу заметить по поводу первого заявления, что Гребе и Либерман не давали и не приводили доказательств, подтверждающих их слова». Он уточнил, что его образцы с окрашенной тканью были отосланы Роберту Гоггу за несколько недель до указанных дат и что его заявка на патент тоже была подана с задержкой. «Таким образом, их заключения из-за споров насчет дат должны быть пересмотрены… не желая забирать у Гребе и Либермана их изначальное открытие, можем сказать, что производства искусственного ализарина началось в Англии».

Фотография фабрики Перкина по производству красящих материалов в Гринфорд-Грин, пр. 1870 (Science Museum/Science & Society Picture Library)

В конце концов было выдано два патента. Патент BASF был зарегистрирован на день раньше, но на документе Перкина раньше поставили печать. Он пригласил Генриха Каро в Гринфорд-грин, чтобы поделить рынок. Они договорились, что «Перкин и Сыновья» будут несколько лет сохранять монополию в Британии, в то время как BASF будет контролировать рынок в Европе и США. Первые партии искусственного ализарина покинули Харроу 4 октября 1869-го, и к концу года была произведена одна тонна пасты. Производство в BASF пришлось приостановить из-за Франко-прусской войны, и Перкин понял, что весь рынок в его полной власти почти на целый год. «В 1870 году мы произвели 40 тонн, – говорил ученый. – В 1871-м – 220, в 1873-м – 300, а в 1873-м – 435».

В первый год этих работ Уильям Перкин получал письма, в которых утверждалось, что он вообще не производил ализарин. Там заявлялось, что яркие цвета не были получены из натуральной марены: «Красные оттенки ярче и краснее, а пурпурные более синие, черные тоже насыщеннее». В мае 1870 года Перкину пришлось продемонстрировать Химическому обществу, что ализарин действительно можно отделить от коммерческого продукта и что он обладает теми же красящими качествами, что и натуральный корень.

Выручка была большой, несмотря на снижение цен. «Перкин и Сыновья» получали примерно 200 фунтов за тонну. К концу 1870-х годов стоимость снизилась до 150 фунтов за тонну или примерно одной третьей цены натуральной марены в 1868 году. В течение двух лет до июня 1873 года фирма получала ежегодный доход примерно в 60 000 фунтов. Личное состояние Уильяма Перкина достигло примерно 100 000 фунтов. Это именно та цифра, которая делала викторианского бизнесмена состоятельным человеком.

На пике своих достижений химик обратился к Обществу искусств, говоря о «чудесном» и поразительном развитии индустрии красок из каменноугольной смолы. Не упоминая свою роль в предприятии, он говорил о том, как промышленность «играла роль служанки химической науки, предоставляя ученым продукты, которые иначе получить было бы нельзя, поэтому масштаб проведенных исследований трудно представить. Вскоре это может привести к практическим результатам, которые мы и вообразить не можем».

Но пожинать плоды будет не только Британия. В 1878 году расчётная стоимость производства каменноугольной смолы в Англии составляла 45 000 фунтов по сравнению с 350 000 во Франции и Швейцарии и 2 миллионами в Германии. Это было лишь начало господства последней. Год спустя в этой стране работало уже семнадцать заводов по производству красок из каменноугольной смолы. Для сравнения во Франции их было пять, четыре в Швейцарии и шесть в Англии. «Перкин и Сыновья» уже не были среди них.

* * *