Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

В следующее воскресенье Дж. У. П. Сильвестер, викарий приходской церкви Уэмбли, говорил о великих изобретениях Перкина и заявил, что гордится знакомством с ним. «Мне приятно знать, что в одном из последних писем на земле, если не самом последнем, он комментировал, среди прочего, мою статью о реформе похоронного дела, опубликованную в июльском выпуске приходской газеты Уэмбли».

По завещанию вся собственность Перкина отходила его жене. Она также получила часы, ювелирные украшения, одежду, столовую утварь, мебель, стекло, фарфор, все акции и ценные бумаги, медали, музыкальные инструменты и 500 фунтов. Он оставил слугам по 10 шиллингов за каждый месяц работы на него. Все дети получили равные ежегодные выплаты, а сыновья – химический аппарат и книги по исследованиям и образцам. Чистая стоимость его поместья, включающего более тридцати отдельных владений (что делало его самым крупным землевладельцем в Садбери), оценивалась в 73 444 фунтов, однако после продажи многих зданий сумма получилась больше, чем указывалось в этих подсчетах.

Среди огромного количества писем с выражением соболезнований, полученных леди Перкин, было одно от Ю. В. Брюля, который написал в ноябре 1907 года из университета в Гейдельберге, где в это время работал. «В июле прочитал в газете печальные новости об утрате вашей и целого мира из-за смерти сэра Уильяма Перкина… Внезапная кончина вашего дорогого мужа заставила скорбеть и изумила. Незадолго до этого он написал мне подробное письмо, в котором выражал свое удовлетворение хорошим здоровьем и говорил о разных научных материях. Только за несколько дней до смерти сэр Уильям прислал мне копию своего последнего исследования с особенно приятными словами».

А еще в январе 1908 года пришло письмо от стареющего Генриха Каро.

Дорогая леди Перкин,

Мне приятно знать, что ужасная потеря, понесенная вашей дорогой семьей, не смогла разрушить связь, которая всю жизнь соединяла мою душу и разум с бессмертным именем «Перкин», и мысли могут все еще возвращаться к «Каштанам» в Садбери…

Болезнь, которая, к несчастью, помешала мне насладиться чудесными днями юбилея Перкина, наконец-то отступила после двухнедельного пребывания в прекрасном Фолкстоне. Но конечно, ноша моих 74 лет чувствуется все сильнее, и потеря почти всех старых друзей и ровесников вызывает чувство глубокого одиночества. Самым сильным ударом была преждевременная кончина сэра Уильяма, который был моей путеводной звездой в жизни, а также лучшим и величайшим человеком своего времени.