Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

В центре большого стеклянного купола на первом этаже химического корпуса Имперского колледжа студенты могут прочитать краткую историю своего института. Они узнают, что в 1873 году Королевский химический колледж переехал в здание Школы новых наук в Южном Кенсингтоне, теперь являющимся Крылом Генри Коула Музея Виктории и Альберта. Это строение называлось зданием Хаксли, и здесь было столько людей, что некоторые лекции проводились в Альберт-Холле, на шум органа в котором постоянно жаловались студенты. Химический колледж стал частью Королевского колледжа наук в 1890-м, а он вошел в состав Имперского в 1907 году. На экспозиции выставлена фотография профессора Гофмана, а не Перкина.

Под ней лежит открытый научный журнал, на котором нет дат, но он явно относится к временам правления королевы Виктории. В нем Гофман предоставляет свои «Заметки о важности культивирования экспериментальной науки с национальной точки зрения». Произведение начинается так:

«Нынешний век, богатый открытиями в каждой сфере науки, еще значимее благодаря большой активности человека и успеху, достигнутому в улучшении всех материальных интересов общества. Скорость, с которой мы движемся в этом направлении, потрясает. Каждый год совершаются новые научные открытия, и почти ежедневно появляются новые способы успешного применения их в жизни. Промышленность находится в состоянии постоянного прогресса. Искусство и производство, которые должны были бы сохранять совершенство, практически остались позади из-за открытия новых принципов и представления основанных на них методов. Вероятно, можно заявить, что ни в один из предыдущих периодов мировой истории ни одна область промышленности не претерпевала такой масштабной революции, как та, что произошла за последние пятьдесят лет».

На три этажа выше 60-летний Дэвид Филлипс работает в кабинете с моделью парусного корабля и огромными голограммами, одна из которых изображает его самого. Профессор Филипс – глава кафедры химии в Имперском колледже, и осенью 1999 года он стал Профессором-Гофманом[78]. Этот завидный титул не принес ему прибавки к зарплате, но обеспечил крепкую связь с историей. «Было решено, что мне нужно его имя, – объясняет Филлипс, – пусть я не такой эксперт, как он. Но я был польщен и с радостью принял это звание».

Профессор Филлипс – физхимик: он интересуется количественными аспектами реакций, кинетикой и динамикой. Большая часть его работы касается света и лазеров. Каждый семестр профессор ведет несколько курсов и понял, что, хотя его студенты очень умные и мотивированные, они многого не знают об истории предмета, а это, как он считает, печально. «Перкин был одним из величайших химиков, – утверждает он, – хотя в его честь не названы кафедры, в Колледже есть лаборатория имени Перкина».

В течение последних десять лет профессор Филлипс участвовал в разработке красителей, используемых при лечении рака. Эти вещества вводятся в кровь пациента и за несколько сердцебиений разносятся по всему телу. Они обрабатываются в организме – печенью и селезенкой – и выводятся из него. Но эти краски тщательно подбираются так, чтобы частично остаться в ткани опухоли. Через несколько дней после инъекции в злокачественном образовании красок окажется больше, чем в нормальной окружающей ее ткани. Так что потом можно направить на эту область мощный лазер и, если все идет по плану, уничтожить опухоль.

Подобные краски называются фталоцианинами, это большие похожие на тарелки молекулы, используемые в основном как пигменты и пищевые красители. В 1970-х ученые много работали над синтезированием структур этих молекул, экспериментируя с введением новых замещающих атомов вокруг колец.