Пурпурный. Как один человек изобрел цвет, изменивший мир

Краски состоят из молекул, которые были открыты еще в 1913 году, когда Мейер-Бетц начал экспериментировать с пигментами под названием порфирины, широко распространенными в природе и входящими в состав гемоглобина. Он вколол себе гематопорфирины, а потом по причинам, известным только ему одному, вышел на свет и пострадал от сильных ожогов (порфирины были сенсибилизирующими агентами для кожи, они поглотили солнечный свет и поджарили его). На это мало кто обратил внимание, пока ученые не поняли, что такой метод можно использовать для лечения рака, направляя интенсивный свет на больной орган. И только с появлением сильных диодных лазеров в середине 1990-х годов луч можно было строго сфокусировать точно на определенной ткани и направить на тело.

Профессор Филипс заинтересовался этой проблемой, когда работал на компанию Unilever, производящую чистящие средства. Фирма собиралась заняться разработкой порошка для стирки в холодной воде, формулы отбеливания, которая будет применяться в развивающихся странах.

«Мы поняли, что можно использовать солнечный свет, – вспоминает профессор Филлипс, – так что начали искать дополнительную [краску без цвета], которая активировалась бы на солнечном свете и уничтожала пятна. Краска абсорбирует свет, становится насыщенной и таким образом возникает много лишней энергии, которая переходит в кислород, находящийся в воде или ткани, и создает возбужденное состояние, называемое синглетным (атомарный кислород). Потом он атакует химикаты в пятне».

Однако Procter and Gamble обошли Unilever на рынке чистящих средств, поэтому Филлипс и его команда перестали заниматься этой работой. «Но в то время я встретил медика, который сообщил мне, что была найдена краска, которая может быть использована для фотодинамического лечения опухолей. Мы задумались: “Было бы неплохо, если бы и наша отбеливающая краска имела тот же эффект”. Мы запустили проект, и он оказался одной из тех удивительных вещей, которые можно успешно применять в разных областях».

Таким образом лечили десятки тысяч пациентов. Изначально этот метод терапии применялся к опухолям, и пока он не способен бороться с вредными клетками по всему организму. Его часто используют при лечении рака в ухе, носу и горле, и он спасал людей от множества операций, которые могли их изуродовать. Читая лекции по этой теме, профессор Филлипс показывает студентам снимки женщины с меланомой на носу. Обычно таким пациентам приходится ложиться под нож, и при операции удаляют нос и большую часть щеки, а часто и глаз. Однако новая процедура занимает лишь полчаса, и после двух недель даже шрама не остается.

Фотодинамическая терапия широко используется при раке кишечника и имела успех при лечении поверхностных опухолей мозга – как процесс очистки после хирургии. Самое интересное ее применение – в опухоли поджелудочной железы, при которой операция часто считается безнадежным методом. Успеха добились также в лечении рака простаты, мочевого пузыря и молочной железы.

«Результаты нас порадовали», – говорит профессор Филлипс. Он называет свою работу с краской «новым применением обычного наблюдения», это один из частых случаев интуитивной прозорливости в его бизнесе. «Думаю, вы можете провести параллель с Перкином, который искал лекарство, а получил краску, а мы работали с красками и получили лекарство».

Недавно ученые стали уделять больше внимания исследованиям, целью которых является ответ на вопрос, поможет ли такое лечение при бактериальных заболеваниях. «Мы показали, что в большом количестве случаев заболеваний, вызванных бактериями, грибками или дрожжами, этих чудовищ можно обезвредить, добавив краску, осветив их красным светом и вырубив. Мы работали со стоматологической больницей, убирая микробов в ротовой полости и убивая кишечные бактерии в лаборатории». А еще таким способом можно уничтожить множество вирусов, включая ВИЧ[79].

«Химия – не очень динамичный предмет, – замечает профессор Филлипс, – до 1986 года говорили, что она не совсем мертва, но чувствовалось, что мы погибаем. Казалось, что никаких поразительных прорывов не будет, и мы понимали это, копили знания и применяли их. Но потом Гарри Крото обнаружил бакминстерфуллерен [молекулу, в которой 60 углеродных атомов напоминают структуру геодезического купола], а еще есть целая новая семья углеродных соединений, о существовании которых мы даже не знали. Так что химия далека от смерти».