Пушистая катастрофа. Темный дар

А у Хельму почему-то вместе с характером еще и аппетит испортился.

Помочь ему я ничем не могла и просто надеялась, что возвращение Эдит все как-нибудь исправит. Уж при дочери-то он точно постесняется быть жутким.

Я превратилась в карете, под бодрый перестук копыт. Поправила отвороты пальто и сказала первое, что пришло в голову:

— Ты обещал мне шинель.

— Я помню.

— И мне нужна еще одна форма. Эта уже грязная. — Я принюхалась к рукаву кителя, выглядывавшему из-под пальто. — Кажется, от меня начинает плохо пахнуть.

— Хорошо.

— За Зафрэ должны приехать сегодня?

— Да.

Я нахмурилась.

— С тебя что, по блестяшке за каждое слово берут?

— А тебе за них платят?

Сначала я хотела было обидеться, но решила просто признать свою жадность.

— Хотелось бы.

По крыльцу управления вестником дурных новостей нервно вышагивал Гларан, на улицу он выбежал без верхней одежды и теперь отчаянно мерз, растирая руки и пытаясь согреть покрасневшие пальцы дыханием. Увидев командора, он быстро сбежал вниз и, пристроившись справа, заговорил, подстраиваясь под шаг Хельму.

— Отряд приехал полчаса назад. Требуют как можно скорее отдать им Деккара. Я напоминал про документы, но они не хотят меня слушать и требуют вас, — отчитался помощник, то и дело оборачиваясь ко мне.

Я помахала ему рукой и получила в ответ робкую улыбку.

— Где они сейчас? — спросил Хельму.

— В переговорной… Командор, их семеро. — Понизив голос, Гларан добавил: — Все меченые.

— А что это значит? — полюбопытствовала я, поравнявшись с помощником. От волка объяснений ждать было бесполезно, а Гларан был мальчиком вежливым.

— Специальный королевский отряд. Занимаются особыми случаями.

— Подготовь все бумаги для перевода. Деккара отведи в допросную.

— Но зачем?

— Просто сделай. Я пока поговорю с нашими гостями. И, Анха… — волк обернулся ко мне, — пришло время принести ее.

Я понятливо кивнула.

— Так точно, босс!

И, перескакивая через ступени, не боясь поскользнуться или упасть, побежала вниз. В темноту раннего утра.

Солнце еще не взошло, небо оставалось непроницаемо темным, даже звезды куда-то делись, а люди уже ходили по улицам.

Кто-то спешил на работу и смотрел исключительно под ноги. Кто-то неторопливо шел, наслаждаясь безветренной морозной погодой.

Я бежала к набережной, поставив себе целью выловить чешую из реки до наступления рассвета. В запасе у меня было где-то двадцать минут. До потайного места минут пятнадцать, если я буду очень быстрой.

И я старалась изо всех сил.

Набережная в столь ранний час была безлюдна, безжалостный ветер тревожил водную гладь, ерошил волосы и морозил уши. Фонарь рядом со спуском под мост не светил, а из-под моста виднелись теплые отблески костра.

Рядом с моим схроном расположились какие-то бездомные. Что могло бы стать проблемой для тарсы, но никак не для стажера городской стражи.

Я решительно сбежала вниз по скользким ступеням.

Под мостом, вокруг притащенного откуда-то бака, из которого вырывались теплые языки пламени, стояли трое мужчин.

Еще один сидел у основания моста, опираясь спиной о камень. В момент моего появления он, приложившись к бутылке, жадно пил.

От них пахло немытым телом, дешевым табаком и чем-то спиртным.

Кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, я постаралась быть как можно дружелюбнее.

— Простите за вторжение. Не обращайте на меня внимания, мне только нужно кое-что забрать. Надолго я вас не потревожу.

Оторвавшись от бутылки, тот, что сидел на ящиках, окинул меня мутным взглядом и выдал малоинформативное:

— Баба.

— Вообще-то, стажер городской стражи, — все еще вежливо поправила я. И не была услышана.

— Баба, — невразумительно пробормотал один из тех, что грелись у огня.

С тяжелым вздохом я начала расстегивать пальто, желая добраться до дубинки. Необходимость немного воспитать этих несчастных, случайно оказавшихся на моем пути, меня ничуть не огорчала. Огорчало то, что добраться до дубинки мне не позволили.

Нерасторопные на первый взгляд, они неожиданно быстро и слаженно бросились на меня. Первый, попытавшийся схватить за плечо, получил кулаком в нос и отшатнулся, размазывая по лицу кровь.

— Ну можно же решить все миром.

Я пропустила момент, когда еще один из этой банды зашел мне за спину и попытался обездвижить. Ему я заехала затылком, повредив еще один нос.

Третий, воспользовавшись моментом, ударил меня по лицу какой-то деревяшкой. Щедро, с оттяжкой. Отчего меня швырнуло к стене.

На какое-то мгновение перед глазами потемнело, в голове взорвалась боль, впиваясь острыми осколками в мозг. Я успела почувствовать, как меня схватили за волосы, вспомнила, что хотела их подстричь, и сильно разозлилась.

Того, как по волосам, плечам и спине, обнимая руки и медленно сжигая одежду, побежал огонь, я не видела. И плохо помнила, как впечатала в стену первого попавшегося под руку агрессора, зато хорошо помнила, как он орал, пока одну сторону его лица царапал шершавый камень, а вторую прожаривала моя горящая ладонь.

Едва ли он слышал, как я почти с сочувствием произнесла:

— Ну я же пыталась быть вежливой. Ну чего вы, а?