Пушкин. Духовный путь поэта. Книга вторая. Мир пророка

Главное, основное — это, конечно, полнота и целостность его мимесиса, его эстетики, беспримерное соединение в его творчестве не просто эстетических категорий гносеологии, аксиологии, онтологии, но понимание всего этого как с л е д с т в и я, производимого на основе целостности его мировоззрения. Это мировоззрение, или, скажем вслед за Бердяевым, миросозерцание, отражает полноту и известное совершенство народной религиозно-онтической философии, соединенное с уникальным освоением и переработкой грандиозных культурных достижений художественных эпох прошлого — от античности до Ренессанса. Такого рода преображение поэтического мира на базе целостного миропонимания и порождало в итоге собственный вариант российского Возрождения, русской антики.

Давно замечено, что в творениях истинного гения ничего не бывает случайного или неверного. Даже тогда, когда почти всем без исключения кажется, что он ошибся, совершил непростительный «ляп», описку и т. д., впоследствии оказывается, что в этой всеми видимой неточности, шероховатости, ошибочности кроется тот смысл, то открытие, которое было недоступно тогдашнему пониманию, тогдашним интеллектуальным возможностям. И в полной мере все уроки и все достижения гениев получают в итоге свое подтверждение и оправдание в дальнейшем, в перспективе исторического и нравственного опыта.

Поэтому так высоко ценится конгениальность прочтения какого-либо художественного явления выдающимся критиком, эстетиком или другим автором. Таким примером стали многие страницы критики Белинского о Пушкине, Достоевского о Пушкине же, Чернышевского о Толстом, Бахтина о Достоевском, Мандельштама и Ахматовой о Пушкине и другие, не очень многочисленные опыты.

Значительные достижения художников, какие увидели и раскрыли национальный характер, тип психологии, открыли закономерности ментального развития своего народа, двинули вперед художественную форму, достигли невиданных высот в постижений тайн человеческой натуры, описали в своих произведениях то, чего еще никто не касался ранее, развили далее свой язык, не могут быть забыты или умалены в общем потоке национальной жизни. И каждый из авторов, художников, которые совершили хотя бы что-то одно из этого, конечно, неполного списка, занимают свое важное место в истории своей родной литературы, а иногда получается, что и мировой.

Но представить себе, что у о д н о г о художника все это может быть представлено разом, без всякого изъятия по списку, с избыточной полнотой и исчерпанностью, и к тому же указавшему в своих произведениях другим авторам на темы и героев, сюжеты и проблемы, важные и сложные, которые он не успел разработать детально, но оставил (подарил) им в развитие — невозможно. Пушкину это удалось.

Литература и комментарии

1. Почему-то странным образом представляется, что явление Гагарина в русской истории как-то связано с великим нашим поэтом. И может быть, не в последнюю очередь в одинаковом отношении к жизни.

2. Здесь автор должен пояснить известную метафизичность используемого понятия — ум, да еще — русский ум. Данное слово сейчас привольно ложится в один ряд с нерусским словом ментальность, которое широко распространилось в последнее время, да и сам автор грешил неоднократным его использованием, но представление об уме влечет за собой куда большую определенность и твердость осуществления в отличие от расплывчатого, постмодернистского понятия ментальности. Национальная психология, черты характера коренного этноса, психотип человека и пр. и пр. — все это заверчено на представление об уме народа, его интеллектуальном отличии от других этносов и племен. Здесь видится куда большая свобода для воображения и возможностей всякого исследователя, но в этой свободе есть и свои видимые границы. Автор книги посему предпочитает остановиться именно на этом определении — ум.

3. Цит. по Вересаев В. В. Собр. соч. в четырех томах. Т. 2. «Пушкин в жизни». М., 1990.

4. Арутюнова Н. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.

5. Рорти Ричард. Философия и зеркало природы// История понятий, история дискурса, история метафор. Сб. статей. М., 2010.

6. Житие протопопа Аввакума. М., 1960.

7. Дж. Биллингтон. Икона и топор. М., 2011.

8. Маркиз де-Кюстин. Николаевская Россия. М., 1990. (Другое распространенное название «Россия в 1839 году»).

Пушкин и идентичность русской культуры

По сути это важнейший вопрос понимания мира Пушкина, так как он выводит нас на ответы, связанные с вопросами о непрекращающемся обращении людей русской культуры к Пушкину, об исключительном его положении в русской цивилизации, об экстраординарном и продолжающемся влиянии его на всю последующую русскую литературу, на репрезентативность через него перед всей мировой цивилизацией русской культуры.