Пушкин, потомок Рюрика

Но вернемся ко времени, когда Дантес только начинал свою карьеру в России. В январе 1834 года он был допущен к офицерскому экзамену на льготных условиях (Дантес не знал русского языка) и зачислен корнетом в Кавалергардский полк. Пушкин в том же месяце записал в своем дневнике: «Барон д’Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приняты в гвардию прямо офицерами». И добавил: «Гвардия ропщет». Это первое упоминание Пушкина о Дантесе, с которым поэт, по счастью, не был еще знаком.

Уже через два года, в январе 1836-го, Жорж Дантес примерял новенький мундир поручика.

Вскоре на одном из дворцовых балов Дантес встретил Натали Пушкину и, прельстившись ее неземной красотой, стал ухаживать за «самой очаровательной женщиной Петербурга». Эти ухаживания, становившиеся все более настойчивыми, послужили причиной всевозможных светских пересудов и кривотолков. Но они лишь разожгли честолюбивые мечты светского ловеласа.

И вот 2 ноября 1836 года, прибегнув к помощи своей приятельницы, Идалии Полетики[96] (она пригласила ничего не подозревавшую Наталию Николаевну к себе домой), Дантес устроил у нее свидание с женой поэта. Его домогательства были Наталией Николаевной отвергнуты, и Дантес пытался даже инсценировать попытку самоубийства.

Свидание это положило начало так называемому ноябрьскому конфликту, который усилиями друзей Пушкина удалось погасить.

Рыжеволосой красавице Идалии Полетике суждено было сыграть роковую роль в преддуэльной истории. Идалия была побочной дочерью графа Григория Александровича Строганова[97]. В бытность свою русским посланником в Испании Григорий Строганов, женатый человек и отец семейства, пленился графиней-португалкой, привез ее в Россию, где вскоре и родилась их дочь Идалия. Однако граф Строганов не удочерил девочку, и ей пришлось жить в семье отца на положении воспитанницы. (Ее мать, графиня д’Эга, приняв православие, обвенчалась с графом и стала именоваться Юлией Павловной.)

Григорий Александрович Строганов приходился двоюродным братом Наталии Ивановне Загряжской-Гончаровой (матери Наталии Николаевны), а следовательно, являлся двоюродным дядей всем ее детям.

…Повзрослев, Идалия вышла замуж за ротмистра Кавалергардского полка Александра Михайловича Полетику, служившего в одном полку со своим приятелем Дантесом.

В разыгрывавшейся драме отличавшаяся болезненным самолюбием Идалия полностью поддерживала Дантеса и всячески способствовала его ухаживаниям за Натали. По версии П. И. Бартенева, поведение Идалии Полетики было продиктовано местью: Александр Сергеевич якобы не внял некогда сердечным излияниям светской львицы. На протяжении всей своей долгой жизни (а прожила она 83 года) Идалия Григорьевна с необъяснимой ненавистью относилась ко всему, что было связано с именем Пушкина, к его посмертной славе. Зато Дантесу, убийце поэта, выказывала самые добрые чувства, состояла с ним в дружеской переписке.

А до рокового выстрела на Черной речке Идалия поддерживала приятельские отношения со своей кузиной Натали. Вот и в тот ненастный ноябрьский вечер Идалия пригласила жену поэта к себе, спешно покинув дом…

«Печальное послание»

Уже через два дня после этого злополучного визита, утром 4 ноября, Александр Сергеевич получил оскорбительное анонимное письмо. Что же прочитал поэт в этом послании, написанном измененным почерком? Вот его перевод с французского: «Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул (в общем собрании своем) под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена. Непременный секретарь: граф И. Борх».

В тот же день поэту были переданы еще два письма, адресованных Елизавете Михайловне Хитрово и Владимиру Александровичу Соллогубу. Елизавета Михайловна, не распечатывая, отослала с нарочным полученное ею письмо к Пушкину, так же поступил и Соллогуб.

«Я занялся розысками, — писал поэт графу А. Х. Бенкендорфу. — Я узнал, что семь или восемь человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на мое имя под двойным конвертом».

Такие же письма получили Вяземские, Карамзины, братья Россет, Виельгорский — всего известно семеро адресатов. Четверо из них, прочитав письма, оставили их у себя. «Все дипломы были посланы друзьям Пушкина, а не врагам», — точно подметила Анна Ахматова.

Анонимка достигла цели — Пушкин вынужден был защищать свою честь и честь жены. Авторы грязного пасквиля не пожелали, конечно же, назвать своих имен. Но именно они составляли то общество, которое Пушкин раздраженно называл «свинским Петербургом». Слишком неудобен был поэт-вольнолюбец большому свету.