Пушкин – Тайная любовь

Между полтавских казаков,
Презренных девою несчастной,
Один с младенческих годов
Ее любил любовью страстной.
Вечерней, утренней порой,
На берегу реки родной,
В тени украинских черешен,
Бывало, он Марию ждал,
И ожиданием страдал,
И краткой встречей был утешен.
Он без надежд ее любил,
Не докучал он ей мольбою:
Отказа б он не пережил.
Когда наехали толпою
К ней женихи, из их рядов
Уныл и сир он удалился.
Когда же вдруг меж казаков
Позор Мариин огласился,
И беспощадная молва
Ее со смехом поразила,
И тут Мария сохранила
Над ним привычные права.
Но если кто хотя случайно
Пред ним Мазепу называл,
То он бледнел, терзаясь тайно,
И взоры в землю опускал.
(V, 28)

На листе с текстом «ночи мучений» для многих героев «Полтавы» в нелепо растопыренных крыльях и опущенной шее лебедя с утолщением (припухлости в месте травмы от удушения) читаются имя и фамилия пушкинской девушки, а по брюшку птицы – название места, где Екатерина Бакунина после своего безумного поступка лечится: «Въ ПрямухинѢ». В линиях лапок лебедя и мелких волн вокруг них записано пушкинское напоминание: «Я у…ъ ея 25 Мая. Я ея мужъ». На выписанную крупными буквами последнюю сентенцию и смотрит, кажется, с недоверием нагнувший к волнам голову лебедь.

ПД 838, л. 54

Фрагмент ПД 838, л. 54

Фрагмент ПД 838, л. 54

Все это «происходит» в левой – неправильной! – стороне листа. А в правой – правильной! – Пушкин уже заготовил пистолет: собирается отомстить обидчику Уманскому за свою девушку. В линиях рукоятки этого оружия записано: «За Бакунину». Пистолет на рисунке дулом направлен в сторону лебедя. Пушкин подчеркивает, что его выстрел будет дуэльным – вторым после подлого, предательского «выстрела» князя «в спину» его несостоявшейся невесте Бакуниной (его Казак в пылу сражения кинется на своего соперника в любви к Марии гетмана Мазепу «с саблею в руках»).

ПД 838, л. 12

Фрагменты ПД 838, с. 12

Фрагмент ПД 838, с. 12

Текст у рисунка с лебедем – размышления Мазепы на тему его предательства по отношению к Марии:

Ах, вижу я: кому судьбою
Волненья жизни суждены,
Тот стой один перед грозою,
Не призывай к себе жены.
В одну телегу впрячь неможно
Коня и трепетную лань.
Забылся я неосторожно:
Теперь плачу безумства дань…
Все, что цены себе не знает,
Все, все, чем жизнь мила бывает,
Бедняжка принесла мне в дар,
Мне, старцу мрачному, – и что же?
Какой готовлю ей удар!.. (V, 42–43)

На листе 12 во все том же Втором Альбоме ПД 838 в черновиках «Полтавы» при стихах, начинающихся строкой «Была та смутная пора…» есть и рисованный остроносый полулысый (не потому ли в пиктограммах – лисий?) профиль коварного князя Уманского с маленьким страдающим профилем преданной им Бакуниной за его спиной (в его прошлом).

В мелких штриховках на лице князя пришифрован рассказ о том, как он бросил Екатерину, которая после свой попытки суицида выздоравливает теперь «…въ ПрямухинѢ у ея дяди». Присутствует на этом листе еще один актуальный профиль – упоминаемая Марией-Бакуниной в поэмном ее безумии «волчья голова», которую она сама еще ранее сорвала с плеч другого своего негодного жениха – изгнанного ею из своего сердца изменника Владимира Волкова.

Профили эти возникли здесь по привязке ко времени – «смутной поре», 1825–1826 годам, когда «Россия молодая» после дворянского восстания 14 декабря 1825 года начинала «мужать с гением Петра» – восстанавливаться под властью нового царя Николая I, которого ему в угоду приближенные любили, как уже отмечалось, сравнивать с его предком-реформатором.

Третьего своего связанного с Бакуниной лебедя Пушкин описывает восторженными словами в своей «Сказке о царе Салтане». Облик Царевны Лебеди наш столь блестяще начинающий сказочник не мудрствуя лукаво списал прямо с героини своей недавней поэмы «Полтава» Марии Кочубей. Вспомним: