Пушкин – Тайная любовь

«Петербург прихожая, Москва девичья, деревня же наш кабинет. Порядочный человек по необходимости проходит через переднюю и редко заглядывает в девичью, а сидит у себя в своем кабинете», – выразил словами Владимира, героя своего романа, одну из самых, кажется, задушевных своих мыслей. (VIII, 52) Затем от имени же этого своего героя поумничал еще несколько страниц да и …забросил рукопись.

Понял, видимо, что не туда повело. Эпистолярная форма романа подсказывает, что затевал его едва ли не ради того лишь, чтобы в соответствующем месте дословно привести то злополучное «разоблачительное» письмо Волкова к Уманскому: по-своему, по-писательски отомстить сразу обоим этим «злодеям» за Екатерину Бакунину. Для чего уже в самом начале романа сделал свою героиню сироту Лизу наподобие Екатерины «несносной причудницей». То есть девушкой, которой, по ее собственному признанию подруге по жизни и переписке Саше, одинаково оскорбительны по отношению к ней и внимание и пренебрежение близких, и холодность и приветливость мужчин. Словом, личностью, одержимой гордынюшкой. Или, по-современному говоря, страдающей от комплекса неполноценности.

Именно этим комплексом Лиза и притягивает к себе людей, которых сама же провоцирует поступить с нею подло. Причем, сама же и знает о том, что будет, наперед, ведь пишет из бабушкиной деревни в Петербург о прибывшем вслед за нею туда своем поклоннике Владимире: «Он добьется моей любви, моего признания, – потом размыслит о невыгодах женитьбы, уедет под каким-нибудь предлогом, оставит меня, – а я… Какая ужасная будущность!» (VIII, 51) Это – пружина, нерв романа.

При рукописи все того же письма шестого, в котором Лиза описывает неожиданную для нее встречу со своим поклонником Владимиром уже в деревне, у Пушкина возникает графический образ той, которую он представляет, сочиняя свой роман. Как бы механически, в унисон своим мыслям он прямо по тексту письма рисует ножки своей любимой Екатерины Бакуниной, наглухо скрестившиеся для него после хорошо памятного им обоим ночного события 25 мая 1817 года.

ПД 841, л. III в. об. (ПД 252, л. 14–16)

ПД 841, л. III в. об. (ПД 252, л. 14–16)

Текст на этом листе – воспоминание нашего романиста о том, как он сам в молодости добивался расположения своей возлюбленной Екатерины: «Ты заметила прошедшею зимою, что он от меня не отходил. Он к нам не ездил, но мы виделись везде. Напрасно вооружалась я холодностию, даже видом пренебрежения, – ничем не могла я от его избавиться. На балах он вечно умел найти место возле меня, на гуляньи он вечно с нами встречался, в театре лорнет его был устремлен на нашу ложу.

С начала это льстило моему самолюбию. Я, может быть, слишком это ему дала заметить. По крайней мере он, каждый час присвоивая себе новые права, всякой раз говорил мне о своих чувствах и то ревновал, то жаловался… С ужасом думала <я>: к чему всё это ведет! и с отчаянием признавала власть его над моей душою». (VIII, 50–51)

Как далеко простиралась пусть и кратковременная власть Пушкина над Бакуниной записано в линиях ее ножек: «25 Мая … Екатерину Бакунину». Ну, сами прекрасно помните, что поздним вечером этого дня между ними произошло – оно в размазках рисунка записано несколько раз. К примеру – между носочками туфелек нашей девушки.

Специально для функционирования в как бы естественном режиме уже в первых главах своего романа автор демонстрирует весь комплект действующих лиц, вполне соответствующий реальному бакунинскому. Проживающая в деревне своей бабушки Лиза у него уже успела «короче познакомиться с Машинькой», которая, на ее взгляд, притягательно для мужчин «стройна и странна». А еще Лизина новая приятельница Машинька влюблена в ее поклонника Владимира, своего близкого родственника. Вот вам и кандидатура для измены Владимира Лизе типа родственницы Владимира Волкова и самой Екатерины Бакуниной «волчицы» Анеты Волковой.