Пусть мертвецы подождут

Суинтон и Бут первыми зашли выпить перед ещё одним неофициальным ужином, чтобы обсудить новое расписание ввода танков в действие. К ним должны были присоединиться Кэрдью, Туэйтс, Левасс и майор Ватсон. Суинтон налил себе и лейтенанту крепкого джина из бутылок на пристенном столике.

– Что скажете? – спросил он, обращаясь к Буту. – Она выполнима? Эта новая дата переброски?

– Я не уверен, сэр… – начал Бут.

– Думаю, да. – Это был Кэрдью, инженер, одетый к ужину так, как это был принято в некоторых современных кругах: на нём была аккуратная тёмно-синяя пиджачная пара, рубашка с отложным воротничком и галстук. – Хотя нам придётся работать днём и ночью. Одна команда ночью будет прикреплять спонсоны, отряды днём станут тренироваться на танках, сначала на стационарных, а потом – на полностью оборудованных. Понадобится очень чёткий график, если…

Он замолчал, услышав приближающийся смех, и вошли Левасс и Туэйтс. Оба слегка покраснели, словно рано приступили к напиткам.

– Вы слышали, полагаю? – спросил их Суинтон.

– Слышали что? – спросил Туэйтс.

– Танки отправляются во Францию первого сентября.

– Кому пришла в голову такая глупость? – выпалил Левасс, чьё настроение переменилось в мгновение ока.

– Думаю, Хейгу, – ответил Суинтон. Верховный главнокомандующий отправил людей из своего штаба во Франции, чтобы они наблюдали за ранними испытаниями танков в Хэтфилде. Их весьма впечатлило то, как машины сокрушали или отодвигали в сторону колючую проволоку. «Как носороги», – сообщил один из офицеров. Очень медленные носороги. – Хейг и Робертсон, глава штаба, давили на Ллойд-Джорджа, чтобы тот пустил танки в ход, как только это будет осуществимо.

– Спасают положение после разгрома на Сомме, – мрачно сказал Левасс.

– Думаю, вы обнаружите, – медленно проговорил Туэйтс, не желая принимать такое пренебрежение со стороны чужака, – что разгром случился из-за необходимости несколько ослабить давление на французов. Эти «томми» умерли, чтобы вы смогли перегруппироваться.

Левасс кивнул в знак согласия с этим доводом.

– Кроме того, – продолжил Суинтон, – Хейга поддерживает Монтегю в министерстве снаряжения. Операция «Нырнивлужу» превратилась в операцию «Взбаламутьлужу».

– Сколько танков вы сможете перебросить в сентябре? – спросил Левасс.

– Сотню или около того, – сказал Кэрдью. – Но не больше. И экипажи будут новичками. Абсолютными новичками.

– А если мы подождём до Нового года?

– Пять сотен, может тысячу. Больше, если бы объединились с французами. – Его глаза засияли. – Вы только представьте себе.

Левасс застонал:

– Я-то представлю, Кэрдью. Джентльмены, неужели мы должны использовать новое оружие в самом конце боевого сезона, когда у врага будет достаточно времени…

Туэйтс перебил его:

– Ну вот я, к примеру, буду рад, когда мы перестанем ходить вокруг да около и всерьёз поговорим о том, кто именно будет руководить этими железными лошадьми.

Кэрдью улыбнулся. Туэйтс любил использовать этот термин, пытаясь заявить о суверенном праве кавалерии на этих новых стальных чудищ. Кэрдью придерживался мнения, что требуется целое новое подразделение, танковый корпус, который сможет избавиться от старых традиций, связанных с лошадьми, и начать всё заново. Но, будучи простым гражданским, он предпочитал в такой компании помалкивать, а не озвучивать своё мнение по поводу любых видов войск.

– Придётся мне проинформировать своё начальство о том, что ввод в действие ваших танков вместе с нашими выглядит… маловероятным, – сказал Левасс. Он подошёл к столику и начал смешивать напитки для себя и Туэйтса. – Я пошлю людей на полигон на фабрике Рено,[94] пусть попытаются всех там подстегнуть. Но… – Он пожал плечами, выражая безнадёжность ситуации.

– Спасибо. – Кэрдью принял джин-тоник от Суинтона. – Но мы в самом деле должны приложить все усилия к тому, чтобы разрешить загадку этих смертей. Хотя бы ради боевого духа. Я отремонтировал двигатель танка. Он работает прекрасно.

– И вы хорошо себя чувствуете? – спросил Бут.

Кэрдью покачал головой.

– Я держал передний щит и двери спонсонов открытыми. Но «Женевьева» готова для испытания. Кажется, я обещал это через несколько дней, – сказал он Буту, – но можно проводить его завтра.

– Хорошо. Наш майор Ватсон, похоже, что-то замыслил, – сказал Левасс. – Посмотрим, как «Женевьева» поведёт себя утром.

– Вы поучаствуете? – спросил Суинтон, обращаясь к французу.

Тот решительно кивнул:

– Я должен. Если инцидент повторится…

Все уставились на свои стаканы, размышляя о последствиях потери ещё одного экипажа.

– Хорошо. Вы тоже, Бут. Хочу, чтобы вы были с нами, – сказал Суинтон.

– Я?

– Свистать всех наверх. Пусть даже речь о сухопутном корабле.

Бут приуныл и залпом осушил стакан.

– Прошу меня простить, джентльмены. Я вынужден изменить своё расписание. Отлучусь ненадолго, но, пожалуйста, начинайте без меня. – Он кивнул каждому из присутствующих по очереди и покинул комнату, стуча каблуками по напольной плитке.

Часы скорбно пробили полчаса, затем раздался звонкий удар гонга.