Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

При этом жизнь продолжалась. Европа усердно обсуждала армейскую реформу. Нужна ли профессиональная армия, если нужна, то в каком размере; каковы ситуации ее применения, каково допустимое оснащение. С Бертом связывался редактор, предлагал подготовить очерк в таком и таком ключе, сообщал, сколько редакция готова заплатить. Берт отнекивался, пытался сослаться на недостаточную компетентность, и через сутки с ним связывался Горрен Даг, чтобы елейным голосом поинтересоваться, с каких это пор для того, чтобы заработать энную сумму, решающим фактором становилась компетентность. «Желание, мой друг, желание и способность сплетать словеса самым неприличным образом», – печально улыбался он. «Ну так и писал бы», – огрызался Берт. Горрен неодобрительно цокал, предлагал начальную фразу – отвратительную, корявую и беспомощную, да еще противоречившую здравому смыслу и настроениям в Европе, и Берт морщился, мрачно заявлял, что это никуда не годится. Час-два, и он увлекался, втягивался, ему самому становилось любопытно, сможет ли он быть убедительным, даже если доказывает нечто, с чем несогласен. В результате – Горрен самодовольно сообщал ему некоторое время спустя, что его счет пополнился еще немного. Европа обсуждала кодификацию виртуальной реальности, балансы и ограничения, которые необходимо законодательно зафиксировать в отношении искусственного интеллекта – и эти новости занимали центральные места на всех новостных форумах. Как-то вскользь рассказывали о событиях в других странах. Поверхность суши сократилась на 0,4 % за последние десять лет; безвозвратно утрачены более двух тысяч населенных пунктов и десятки тысяч гектаров плодородных земель, и это уравновешивалось чисто академическими успехами агрокультуры на искусственных спутниках: еще немного, еще пара десятков лет и пара миллиардов инвестиций, и можно будет смело говорить о теплицах на орбите. Ученые почти доказали, что непонятные сигналы из удаленной галактике сгенерированы искусственно, и тут же сзывались съезды, симпозиумы, давались бесчисленные пресс-конференции. Это сообщение было признано новостью месяца, экономисты, социологи, политики, кто угодно, обсуждали историческое значение этого факта и, разумеется, эволюционный потенциал. Полномочные представители трех Лиг тут же собрались, чтобы выработать стратегии контакта с инопланетными цивилизациями – и защиты от них. Африканская Лига в этом совещании участия не принимала, потому что ей было не до этого. Никто не обращал на это внимания, увлеченный темой – иномирный разум, рывок к звездам, это ли не то, о чем бредили пророки, фантасты, ученые, сами политики? И даже месье Дюмушель, генеральный секретарь африканской Лиги, сказал свое веское слово: перед человечеством приоткрывается дверь в иное будущее… новые масштабы, новые горизонты… новая ответственность, бла-бла-бла. Берт смотрел его выступление, сидя дома с бутылкой пива. Коринт полировал ногти, причем Берту, опасливо косившемуся в его сторону, казалось, что он скрипит зубами. Генсек Дюмушель продолжал нудеть о великом будущем, которое открывалось перед человечеством, и Коринт швырнул пилочку в головизор.

– Ублюдок, – зашипел он. – Говнюк, кусок мышиного дерьма, проклятое насекомое, слизь…

Берт потянулся было, чтобы взять его за руку, но замер: Коринт был в странном настроении, с которым он еще ни разу не сталкивался; реакция могла быть самой непредсказуемой, и все было слишком серьезно, чтобы рисковать.

А Коринт успокоился. Так же внезапно, как и вспыхнул.

– Эй ты, преданная железяка, убери это дерьмо. Я хочу посмотреть концерт. Подбери мне что-то успокаивающее, – подняв лицо к потолку, говорил он.

Искин подчинился; он подобрал Моцарта, и Коринт обмяк на диване. Он повернул голову к Берту.

– Ты знаешь, сколько в Африке рабов? – озорно спросил он.

Берт выдавил невразумительное «э-э-э…».

– Около семнадцати миллионов. Это, мой милый, оценки экспертов. А эксперты очень не любят звучать пессимистично, потому что если они будут звучать пессимистично, их не будут приглашать на всякие программы и платить за это денежку. Так что можно смело приписывать еще один нолик. А ты знаешь, сколько из них работают на «Астерру» и ее дочек?

– Семнадцать миллионов? – попытался пошутить Берт и даже растянул рот в улыбке.

Коринт ухватил журнал – верхний из стопки, лежавшей на столике перед ним – и наотмашь ударил им Берта. Тот поднял руки, защищаясь, а Коринт заорал:

– Я полный идиот, по-твоему? Ты сидишь здесь такой чистенький, благопристойный, умный, и смеешься?!