Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

С другой стороны, Берт не был уверен, что он так уж хочет знать, что именно происходило в ближайшем окружении Тессы. Причин было несколько: например, обладание инсайдерской информацией могло повлечь за собой неприятные последствия. А что Берт ей обладал, можно было установить по косвенным признакам. Что он слишком хорошо осведомлен о внутренних делах «Эмни-Терры», тоже могло раздражить не тех людей, и опять же — последствия могли быть неприятными. И чем дольше они говорили, тем больше Берт убеждался, как глупо поступил, связавшись с Коринтом. Он не мог не сделать этого — скучал невероятно, не проходило часа, чтобы какой-то незначительный признак — запах ли, похожий наклон головы, смех, похожая походка, цвет, который Коринт особенно любил, растение, которое обнюхивал — да что угодно, просто воспоминание вызывало очередной приступ тоски, когда острый, когда глухой, но всегда болезненный. Но именно их разъединение, отсутствие всяческих контактов позволяло как-то переносить эту невозможность приблизиться к нему. И это же понимание, что разлука может длиться бесконечно долго, вынуждало Берта вставать с постели, идти в душ, перемещаться с одного мероприятия, с одной встречи на другую. Иногда казалось, что он почти забыл Коринта — если не его, то их связь. Возможно, у Берта даже появилась возможность как-то избавиться от воспоминаний. Со временем бы и раны затянулись. Болели бы, рубец остался — не без этого, но не так, как при вскрытой грудной клетке, в которой подрагивает от холодного воздуха сердце.

Коринт уселся, усмехнулся -кривовато, скептически, словно не верил в благие намерения Берта. На нем не было одежды — в крайнем случае шорты, не более, Берт не мог видеть, спрашивать не хотел, просить, чтобы Коринт показался ему во всей красе, считал глупым. Коринт, очевидно, ждал вопросов, возможно, рассказов о том, чем нынче занимается Берт. А тому думалось: ну что интересного произошло в моей жизни, чтобы рассказывать это вместо сладких слов, отчаянных обещаний, горьких признаний? Он и ответа на свой вопрос слышать не хотел, боялся, что от какого-нибудь неверного слова разрушится вся магия, которой был пропитан их контакт: то ли магия надежды, то ли безнадежного упрямства.

– Ты всегда удивлял меня, – усмехнувшись, заговорил Коринт. – Звонишь, чтобы молчать. Требуешь встречи, чтобы не делать ничего. Приходишь, куда зову, чтобы послушно принимать все, что случается с тобой. Я был уверен, что ты никогда не объявишься.

От его слов отчего-то стало больно: не оттого, что их можно было расценить как оскорбление — при желании. Даже не оттого, что Коринт ждал именно этого — даже зная Берта, даже желая обратного, он был готов к тому, что их отношения закончатся таким вот обрубленным концом. Берту было больно от банального понимания того, что это могло случиться. По тысячам причин, против их воли и желания, вопреки надеждам и вере. Они могли никогда больше не свидеться. И если Берт еще и мог бы услышать, что с тем и тем, личным секретарем той самой Тессы Вёйдерс случилось тако-о-ое, то до Коринта слухи о его кончине едва ли дошли бы. А он бы ничего не предпринял, чтобы уточнить. Берт понимал: что бы ни произошло, каким бы сученышем ни был Коринт, какой бы бестолочью ни был он сам, он хотел никогда не расставаться с Коринтом, всегда иметь права на него.

– Я старался заставить себя думать, что дальше смысла нет. Ты понимаешь. – Невесело признался он. – Наверное, на самом деле нет, Коринт. И я не могу. Не могу я. Не хочу.

Коринт поднес руку ко рту; Берту показалось, что он прикусил бугор у большого пальца на ладони; видно было, что он улыбается.

– А я думал, как ты отреагируешь, если я объявлюсь. Какая глупость… – Он покачал головой. – Какая неизбывная глупость.

– Как у тебя дела? – тихо спросил Берт.

– Мне говорить правду или поддерживать разговор? – усмехнулся Коринт. Берт с упреком посмотрел на него. – Ну ладно, ладно. У меня лично дела — сносно. Скоро придется начинать где-то… где-то. Возможно, где я когда-то начинал. Возможно, в самой жопе общества. Мне не привыкать. У меня как профессионала, Берт, дела просто отвратительные. Мне бы тюрьмы избежать, если честно. У меня в электронном ящике уже дофига повесток лежит. На допрос, милый. В самые разные полицейские участки от Алжира до Мадагаскара. И даже два ордера на арест. Да ладно, прорвемся. Переживем.

«Что за фигня», – пробормотал Берт. Коринт пожал плечами.

Фигней это казалось только на первый взгляд. Все по-прежнему считали, что «Астерра» – это относительно солидная компания, дорожащая не только своей репутацией, но и своей историей. Что она дорожит корпоративным духом и до последнего отстаивает интересы работников. И так далее. Об этом говорят много и нудно, особенно в присутствии благожелательно настроенных интервьюеров на соответствующих каналах. А вообще это типичный мегакорп, ориентированный на максимальные прибыли и максимальное же сокращение убытков. И «Эмни-Терра» в этом плане оказывается ненужным балластом.

– Разве? – глухо спросил Берт.

– Разумеется.