Путь к власти

— Ты! Ты избежишь суда… А указывать ты ни на кого не должен…

— Я…

— Ты! Ты должен сделать кое-что другое. Не хочешь ради себя, сделай ради святой церкви. Ради святой Инквизиции. И тебя избежит кара Чёрного Камня. Так записано в Силан-жах.

Вот оно. То самое, чем пользовались инквизиторы средних веков, не многим отличающиеся от чумных. Пугали людей неизвестностью. Необразованных и недалёких людей. Тем, что «так записано», «так сказано», а кем? Самими же инквизиторами. В итоге и получалось, что «ты должен помогать нам, потому что так сказали мы…» И работало же. Ещё как работало.

— Я должен подумать.

— Подумать… Непозволительная роскошь для того, кто ещё молод.

— Я не…

— Подумать — это тоже самое, что сказать, что ты сомневаешься в святой церкви. Ты сомневаешься в святой церкви, Шинхр?

— Нет. Конечно, нет. Я…

— Раз нет, так завтра и поговорим о том, чем ты можешь быть нам полезен.

На следующий день Шинхр и не подумал сомневаться. «Если он будет колебаться — убей его», — указал префект ещё с утра. Убивать не пришлось. «Если всё в порядке, то скажи, что нам надо его проверить — годен ли для работы с нами. Болтливых мы не любим. Тупых тоже. Ты знаешь, как это сделать». И Тихомиров знал.

Говорить пришлось на том складе, где не так давно умирал Рафаил. Следов не было: только запах. Запах липкой человеческой крови и любящего сердца, которое больше не стучит. Ваня ощущал что-то такое, отчего собственное сердце билось как-то странно: не больно, но словно выталкивалось из тела, словно внутри не осталось места для него.

— Нам нужны доказательства твоей веры.

Шинхр кивнул.

— Ты должен будешь достать для нас некоторую информацию. Из архивов. Если она соответствует той, которая имеется у нас, то всё в порядке.

— А если нет?

— Лучше, чтоб она соответствовала… Для тебя лучше… Так. Теперь достань нам два документа: первый — список действующих начальников «группы». Это достаточно толстая книжечка, но заполненная сейчас примерно наполовину. Там краткие биографии, характеристики и кое-что ещё (это Тихомиров знал от Дмитрия). Второе — из начальства транспорта. Участок «Днепропетровск — Донецк — Ростов-на-Дону. Полный план с расшифровками. На всё это тебе — неделя.

Дух Рафаила витал сейчас очень близко. Он беспокоен и напряжён и давит на всё вокруг. И его сильные целеустремлённые глаза смотрят на каждого чума.

Шинхр учтиво кивнул головой, понимая свою безысходность.

«Слава великой церкви», — прошептал он.

Болотников — Живенко

Бушенки. Решетиловка. Полтава.

Группа Хмельницкого добралась. Спустя три дня добрался и батальон Болотникова.

Рапорт

Главнокомандующему от майора Болотникова.

«Считаю необходимым лично сообщить о нарушении приказа главнокомандующего.

Вами было дано указание о прикрытии отхода основных сил из района Кременчуга и удержании данной позиции до 09:00.

Мной, в связи с обстоятельствами, был отдан приказ об оставлении этих позиций за 15 минут до истечения срока.

Готов нести ответственность в соответствии с действующим Уставом «Офицера Свободной Земли».»

Майор Сергей Болотников.

Когда Хмельницкий прочитал «это», его лицо побелело, а на плечи осело что-то несоизмеримо тяжёлое. В такую ситуацию он ещё не попадал.

Срочно вызвали Болотникова.

«Майор, это что?» — мощный украинский палец ткнул в нежелательный документ.

— Рапорт, товарищ главнокомандующий».

— Вы знаете, сколькие это видели?

— Никак нет, товарищ главнокомандующий.

Виктор вздохнул — достаточно одного человека, чтобы потерять возможность «без затруднений» уничтожить «это».

— Серёга, ну кто просил? Кто просил строчить такую хуйню?

— Я Вас не понимаю, товарищ главнокомандующий.

— Да хули ты не понимаешь?!.. Ты всё сделал, как надо… План включал в себя вероятность раннего отхода… Я же тебе писал, в нашей группе информатор. Писал?

— Так точно, товарищ главнокомандующий.

— Всё теперь понял?

— Так точно, товарищ главнокомандующий.

Хмельницкий схватил его рапорт и нервно потряс перед собой: «Так, а с хуйнёй этой мне что теперь делать?»

Молчание.

— Ты б лучше в жопу себе засунул этот рапорт, а не мне подал. Так бы его никто не увидел… А теперь увидели… Пиздец, блять. Ты чем вообще думал, когда писал это, майор?

— Я знал все последствия, товарищ главнокомандующий… Я солдат. И моё дело уничтожать противника, а не за крысами гоняться… И если я выполнил задачу не так, как было в плане, то я её проебал. А раз проебал, так и моё право солдата признать это сразу.

Хмельницкий встал со стула и подошёл близко, настолько близко, чтоб слышать его можно было только шёпотом: «Ладно, майор… Сейчас из-за этого пиздец может начаться… Но знай. Ты один из лучших у нас… Я бы явно надо лучше учиться разбираться в людях…»

Виктор похлопал его по плечу: «Ступай, дружище».

Большего он сделать не мог.

***

Миша вошёл в избу. Тот же милый домашний запах, что был в Кременчуге, теперь переселился и в Полтаву. Это особенность женской души: «делать уют». Когда приходишь и «чувствуешь дом». Место, где можно чувствовать себя по-другому. Здесь его уже полчаса ждала Наташа.