Путь к золотому дракону

  Лечебную магию мы сдавали зачётом, и это было хорошо. Рихтер сдал меня с потрохами, и на консультации Шэнди Дэнн долго и язвительно расспрашивала меня о том, как лечится пищевое отравление. Под конец я готова была спрятаться от неё под партой. Что-то нехорошее подсказывало, что на экзамене я не получила бы больше тройки, но недифференцированный зачёт милосерднее к нерадивым адептам. Я сдала тест, получила своё "зачт." и отправилась готовиться к экзамену по алхимии.

  Вот он обещал быть весьма интересным. В первом семестре алхимия давалась мне легко, и во втором я позволила себе расслабиться - зачем учить формулы, если можно их вывести? Понемногу этот тезис приобретал другие формы. Сперва это было: "А зачем мне готовиться заранее, если всё то же самое можно сделать утром перед парой?". К концу весны он окончательно оформился и стал выглядеть так: "А какого мрыса вообще что-то делать, если конспекты можно глянуть у Полин, теорию прочесть в учебнике одним глазом, а всё остальное умная талантливая Яльга выведет прямо здесь и сейчас?".

  И вот теперь настал час расплаты.

  Вечером накануне экзамена я решила немного расслабиться и забралась на кровать с книжкой "Золотой Лев". Это была иллюстрированная история алхимии, начинавшаяся с тех самых времён, когда эту почтенную науку вовсю скрещивали с философией, а от банального магистериума требовали не только превращать свинец в золото, но ещё и давать ответы на все вопросы бытия. Книжку мне порекомендовал магистр Зирак, и он, как всегда, оказался прав - я прочла её на одном дыхании и легла спать, только перевернув последнюю страницу. Однако наутро вместо формул в голове прыгали одни символы. История науки - это, конечно, прекрасно, но Эльвира - это вам не волхв Легкомысл. Я прекрасно понимала, что вряд ли выеду на Красном Владыке, Королевской Свадьбе и Прочих Прекрасных Вещах, Которые Пишутся Исключительно С Большой Буквы. Обычно дело обстояло как раз наоборот: я знала предмет с практической точки зрения, могла порассуждать о теории, но впадала в панику от вопроса: "А скажите-ка, студентка, кто из основоположников нашей науки, монстров и зубров магической мысли, изображён на этой прекрасной гравюре?"

  Сейчас я сама могла нарисовать парочку гравюр, пусть и не таких качественных. Меня клонило в сон, от развешанных по стенам таблиц веяло неизъяснимым ужасом, и, увидев разложенные на столе билеты, я отчётливо поняла, что сейчас завалю экзамен и отправлюсь паковать вещи. "Папа, папа, здравствуй, папа! Я к вам насовсем!"

  - Тяните билет, адептка Ясица, - вздохнула госпожа Ламмерлэйк. Похоже, у неё уже не осталось иллюзий касательно моих талантов.

  Я обречённо посмотрела на неё и ткнула пальцем в ближайший листок.

  - История алхимии, - глядя мне в глаза, сказала магичка. - Ранние алхимические школы. Философская подоплека, символика и инструментарий.

  - Фу-ух, - облегчённо вздохнули на заднем плане. Кажется, это был Келлайн, который, как все нормальные адепты, боялся истории предмета пуще самого предмета. Это был первый билет, состоявший из одного-единственного вопроса, но весь курс был готов отвечать на три вопроса плюс практика, лишь бы избежать разговора о зелёном драконе, трансмутации духа и Философском Яйце.

  Я недоверчиво схватила листок и всмотрелась в расплывчатый шрифт. Что?! Да не может быть!

  Госпожа Ламмерлэйк наблюдала за мной с очень странным выражением лица.

  - Адептка Ясица, - наконец, произнесла она. - Вы знаете, что я никогда этого не делаю, но... У каждого есть предел возможностей. Если желаете, можете взять любой другой билет.

  - Нет! - воскликнула я, пылко прижимая драгоценный листок к груди. - Ни за что на свете!

  Алхимичка изящно приподняла брови.

  - О? - только и сказала она.

  - Ага, - неизящно подтвердила я, чувствуя, что расплываюсь в счастливой улыбке. Меня прямо-таки распирали полученные накануне знания.

  Я прихватила пять или шесть дополнительных листов пергамента и села за переднюю парту. Гравюры, говорите. Символы, говорите.

  Нет, шести листов, определённо, будет недостаточно...

  Оставался только один экзамен, и то профильный. И у меня был заготовлен коварный план.

  В прошлом семестре, готовясь к очередной практике по истории, я вычитала в анналах Академии, что у адепта, претендующего на высший балл, есть одна особая привилегия. Он может потребовать у преподавателя право ответить на все экзаменационные вопросы - и преподаватель не может ему в этом отказать. Как там говорила Лерикас? "Я в своём праве"? Держитесь, магистр Рихтер; вы хотели, чтобы ваша студентка занималась делом, вот она им и занялась!