Путь к золотому дракону

  Сигурд, смирившийся с ролью кухонной феи, раздал нам ежевечерние кружки с горячим кафием. Я сделала глоток и обожглась, но не подала виду. Оборотень нуждался в поощрении; я припомнила Полин, подобрала слова и восхищённо сказала:

  - Ах, Сигри, ты превзошёл сам себя! Это не кафий, а просто... хм... бальзам какой-то! Такого вкусного кафию я ни разу не пила!

  Сигурд просиял. Эгмонт внимательно посмотрел на меня поверх кружки.

  - Кафий, как кафий, - нейтрально произнёс он. - И вчера был не хуже.

  - Верю специалисту! - мгновенно нашлась я. - Сигри, завтра кафий варит Эгмонт. Будет кафий по-магистерски! Вот и сравним...

  - Э, нет, - решительно воспротивился маг. - Завтра будет кафий по-эльфийски, сваренный собственноручно её величеством Рандориэлью. Помнится, туда входят пять видов цедры, шестнадцать пряностей, особенный сироп... - он подумал и мечтательно добавил: - А вода для этого кафия берётся из самого чистого в мире источника.

  Я представила нечто прозрачное, холодное, со вспыхивающими на солнце брызгами, и дополнила картинку юной эльфийской девой в короне и с кувшином на плече. Если такое нарисовать на пергаменте, а сверху посыпать золотой пыльцой, можно смело дарить Полин на Новый Год.

  - Да вы романтик, магистр, - не без ехидства отметила я.

  - Эльфы, - пояснил Сигурд. - С кем поведёшься...

  Я припомнила другую лыкоморскую поговорку: "С оборотнем ляжешь - с блохами встанешь" - и поторопилась вернуть разговор в безопасное русло.

  - Так что там насчёт гороскопа?

  Кафий, пускай без цедры и пряностей, был сварен вполне прилично, и потому мне уже начинало хотеться спать. Судя по всему, Эгмонту тоже - поэтому он был краток.

  - Семейная жизнь у Трубадура с Рандориэлью получилась счастливая, но весьма бурная. Она эльфийка, он человек, зато родом из Кабреры. А попасть под брошенный сгоряча фамильный сервиз даже боевому магу не хочется. В общем, я поговорил с магистром Зираком - он первоклассный астролог, Яльга, ты не знала? - и решил наносить им визиты только в благоприятные дни.

  - Для кого благоприятные? - въедливо уточнила я.

  - Для правящей королевской четы, разумеется, - Эгмонт был сама официальность. - Но оба они, и Рандориэль, и Родриго, отродясь не увлекались астрологией, так что выводы сделали прямо противоположные. С вечера, допустим, они разругались вдрызг, любимая собачка королевы с перепугу изгрызла обои в тронной зале, гномский посол выпил все запасы успокоительного - наступает утро, приезжаю я, и всё разом становится хорошо. Дырку на обоях загораживают картиной (а то, что она стоит прямо на полу - так это творческое переосмысление!), собачку срочно дарят гномскому послу. Немедленно выясняется, что ночью Родриго сочинил свою лучшую кантату, которая исполнена такой любви и такого трагизма, что Рандориэль, рыдая, бросается ему на шею. Всё! Все довольны.

  - А у Принце... Рандориэли разве нет своего астролога?

  - Есть, разумеется. И всякий раз, когда мы с ним сталкиваемся, он смотрит весьма понимающе. Один раз даже назвал меня коллегой. Но не в астрологе дело - не знаю, что сейчас с гороскопом, а вот собачки, послы и скандалы случаются у эльфов довольно часто. Нам обрадуются, как родным.

  - А как пройти во дворец? Потайным ходом?

  - Обычным. Меня там знают.

  - Кружку давай, - сказала я, выдержав почтительную паузу.

  После того, как Сигурд добровольно взял на себя готовку, мне было как-то неловко отмазываться от мытья посуды. А чтобы Эгмонту было не так обидно, мы поделили эту миссию пополам. Один вечер я - один вечер он. А что? Всё честно.

6.

  Всю ночь мне снился сон - один, зато большой и приятный. Сперва это был эльфийский лес - весь такой смутно-золотистый, с разлапистыми листьями и изломанными тенями от ветвей. В лесу почему-то пахло самыми модными духами алхимического факультета. Я бродила по каким-то бесконечным полянам, а следом за мной по деревьям прыгал отряд остроухих лучников. "Погранцы, наверное", - ласково думала я. Им только хвостов не хватало.

  Потом лес как-то кончился. Посреди широкой эльфийской степи воссияла огромная стрельчатая башня. Стены её были выложены опалом (опала я в жизни не видывала, поэтому во сне он переливался всеми цветами радуги). По высокому тонкому шпилю бегал вверх-вниз сгусток золотого сияния. "Да это же наш Солнечный Шпиль!" - дошло до меня. Неужто близнецы и его спёрли?

  Двери башни распахнулись, и оттуда величаво выплыла эльфийка в короне. Корону я запомнила, эльфийку - нет; кажется, за спиной у неё маячил чернявый субъект с лютней, и оттуда слышалось непрерывное жалобное позвякивание.

  - Добро пожаловать, гости дорогие! - сказала эльфийка, сильно окая, и в руках у неё появился поднос с хлебом, солью и кафейником.

  - Ай, нанэ! - неожиданно подыграл субъект с лютней.

  Я вздрогнула и проснулась. Было около трёх часов утра, только-только начинало светать, и лес окутывала неуютная серая дымка. Предусмотрительный Сигурд заснул в человеческом обличье и всё равно лёг от меня подальше. Ну и ладно, зато рядом есть Эгмонт. Он, конечно, не такой меховой, зато у него очень тёплый плащ.