Путь к золотому дракону

   Здесь было довольно холодно, несмотря на толстый слой листьев, и скоро мы сбились в кучку: я прижалась к Эгмонту, а Сигурд-волк положил голову мне на колени. Учитывая, что в руках у меня была кружка с горячим чаем, я надеялась, что оборотень не станет неожиданно срываться с места.

   Коленям было тепло, правому боку -- тоже. Левый я старательно закрыла плащом. Снаружи шумел дождь, и я вдруг вспомнила, что каких-то девять недель назад точно так же сидела в избушке Гораны Бранки, греясь об Генри Ривендейла. Между прочим, тоже правым боком. Окажись сейчас на месте Рихтера Ривендейл, я положила бы голову ему на плечо -- но это был Эгмонт, и я почему-то смутилась.

   Да и полено как-то не способствует установлению дружеских отношений. И как это его угораздило? Я подумала, не достать ли из сумки какой декокт, но потом решила, что острых ощущений нам на сегодня уже достаточно.

   Что-то подсказывало, что дело не столько в полене, сколько в пресловутом мужском самолюбии -- а про него я много читала в журналах Полин. Теперь самое время применить полученные знания на практике -- когда ещё такой случай представится? Я зажмурилась, вспоминая журнальные советы. Так-так-так...

   Глянцевые издания хором утверждали: лучше всего уязвлённое мужское самолюбие исцеляет предоставленная объекту возможность показать себя в наиболее выгодном свете. Ага!

   -- Эгмонт... -- позвала я самым сладким голоском, на какой была способна.

   Маг сделал попытку отодвинуться, но я была начеку. Сигурд, прекрасно помнивший о чашке горячего чаю, осторожно шевельнул ухом.

   -- А ты бывал здесь раньше? -- продолжала я, остро жалея о невозможности наивно похлопать ресницами.

   -- Бывал, -- осторожно ответил маг. -- И что?

   Последовала пауза, во время которой я судорожно пыталась придумать следующий вопрос. Вообще-то журналы утверждали, что объект начнёт исцеляться сразу же, не отходя от кассы, но у нас, похоже, случай был запущенный.

   -- А какая она была... эта виверна? Наверное, очень большая? А как ты её победил? Эгмонт, ну расскажи! Ну, пожа-алуйста! Ну, у кого же мне ещё спрашивать -- не у магистра же Назона, в конце концов!

   Кажется, я попала в десятку. На фоне бестиолога Рихтер -- даже с десятью шишками -- по-любому будет выглядеть лубочным богатырём. Или рыцарем в белом доспехе.

   -- Это будет очень длинная история, -- медленно сказал Эгмонт.

   -- А мы никуда и не торопимся, -- неожиданно поддержал меня Сигурд. -- Правда, Яльга?

   Я не удержалась и почесала оборотня за ухом.

Глава дополнительная

, в которой Эгмонт предаётся воспоминаниям восьмилетней давности.

   За три года преподавания в Академии Рихтер успел уяснить несколько элементарных правил. Самым элементарным из них было следующее: труднее всего работать с адептами первого и пятого курса. Именно они ухитряются создать для магистра уйму интересных, разнообразных и почти не решаемых проблем.

   Ярче всех это правило подтверждал адепт Марцелл Руфин Назон. На своё счастье, Эгмонт не застал его первокурсником -- но Назон-пятикурсник являл собой наилучший пример не то грамотного выбора будущей профессии, а не то рихтеровской педагогической неудачи. Как боевой маг он не стоил вообще ничего. Между тем, бестиологам жизненно необходимо располагать некоторыми боевыми навыками -- ибо грифон, йель или альфин не станет спрашивать у мага ни схему собственного кровообращения, ни методику грамотного изничтожения. Он вообще ничего спрашивать не станет.

   Эгмонт старался, как мог, но все усилия пропадали даром. Оставалось лишь надеяться, что жизнь окажется более талантливым учителем -- да и адепт Назон, демонстрируя похвальную осмотрительность, предпочитал теоретические выкладки личному общению с бестиями.

   Прошёл изок, миновала пора выпускных экзаменов. Ещё полтора месяца пролетели почти незаметно, как это всегда и бывает с отпуском. Наступил зарев-месяц, и девятнадцатого числа Эгмонт приехал в Академию на ежегодную летнюю конференцию. Предполагалось, что магистры станут обсуждать, чего нового случилось в магической и педагогической науках, обмениваться опытом и выстраивать стратегию работы на ближайшие два семестра.

   Всё шло, как обычно, -- преподаватели рассаживались по секциям, два деловых гнома и юная эльфийка развешивали на доске какие-то плакаты, а магистры Дэнн и Ламмерлэйк, сидевшие вопреки правилам на соседних скамейках, склонившись друг к другу, листали красочный журнал по вязанию. Но открылась дверь, и в неё практически впорхнул директор Буковец, счастливый, как зубная фея.

   -- Коллеги! -- невероятно бодрым голосом заявил он. Магистр Дэнн скептически покачала головой и указала на какую-то чёрно-белую схему, состоявшую из различным образом закрашенных квадратиков. -- Уважаемые коллеги! У меня для вас есть сюрприз. -- Слушатели насторожились, ибо довольный вид директора однозначно предвещал большие неприятности. -- Позвольте представить вам нашего нового магистра бестиологии, который выиграл именной грант царя-батюшки и целый месяц провёл у наших коллег на аль-Буяне! Коллега Назон, прошу вас, не стесняйтесь!..