Путь кама (СИ)

Купол заволновался, перестал пускать световые вибрации и помутнел. Ему совсем не нравились прибывшие гости, тем паче, что повелитель его ушел на встречу с божеством.

Удар, еще удар. Что-то затрещало. Темно-лиловые разводы расползлись от мест, куда вонзились острия. Замерцали неоном.

Черный наконечник пантеры отлетел подальше, разогнался и, вращаясь с бешеной скоростью, вновь врезался в купол. Кусок стекла заскрипел и рухнул. От него молнией понеслись новые трещины и окутали всю полусферу. Как только голлум ударил с другой стороны, остатки тюрьмы с грохотом обрушились вниз и освободили то, что не по своей воле скрывалось внутри.

Шаманы увидели, как в самом сердце заточения корчится от боли раненый панголин. Из-под шейных пластин его течет струя крови, а тело завернуто в клейкий кокон из паутины. Только часть брюха и добродушная морда торчат из тисков.

— Смотри, какой умильный. Как ты лет пять назад, — хихикнул Хад, подходя ближе к заключенному.

Сочувствие и тоска по родине, где панголины жили в согласии с людьми в домах и сараях, заставили его приблизиться к духу вплотную, нежно провести ладонью по прохладным пластинам животного живота.

Панголин испуганно заверещал, даже попытался свернуться в кокон, но поняв, что ничего не получается, отвел моську от наглых спасителей и обреченно вздохнул.

— А я-то думал, что больше похож на во-о-он того, — иронично высказался блондин и кивнул в сторону приближающегося восьмилапого чудища. — Это кто? — спросил он и вытащил из-за пазухи обрезок терновой ветви.

— Узут. Паразитирует на удхе и питается его силами. Видать, в селении его приняли за тотема, когда он забирал мощь панголина. Стали поклоняться. А гад разрушал, сеял безнадегу, — скороговоркой ответил ученику Хад.

Тут же приказал пантере:

— Освободи панголина! Быстро!

Грациозное оружие вмиг кинулось на клейкие нити и начало их рвать с таким усердием, что куски паучьих кружев безжалостно разлетались по округе, даже не дотронувшись до шерсти хищницы.

Узник судорожно втянул воздух, когда последние слои пут повалились у его лап. Глаза блеснули. Он вышел вперед, заслонив собой камов. Как истинный защитник, божество с чистыми помыслами, тотем обязался защищать людей, чего бы это ни стоило. И сейчас настало его время.

Паук размером с буддийский Боробудур остановился, начал озираться в поисках врагов. Когда перед ним возникли две крошечные фигурки и воинственный панголин, арахнид удовлетворенно повел брюхом и, забросив всякую спешку, медленно побрел к воришкам.

С такой мелочью он справится и без помощи хаты. Сомнений нет.

— Эй, волосатый урод, так и будешь мяться? Если боишься, уматывай отсюда! — крикнул Ал и бросил терновник рядом с панголином.

Паук гневно поднял передние лапы, приложился ими об землю так, что черные осколки градом полетели в стороны и почва немного затряслась. Крупные миндалины десяти глаз сфокусировались на людях. Не теряя времени, он ринулся вперед, подобно бронированной самоходке, но быстрее. Гораздо быстрее.

Удха едва успела отскочить назад, как шипастая игрушка кама разрослась со скоростью взрыва, а паук, который почти схватил недавнюю заложницу, всем своим телом наживился на ее острые иглы.

Панголин резко развернулся и двинул защищенным хвостом по брюху узута. Брюхо треснуло, с неприятным чавканьем завалилось на самый крупный шип, расползлось.

Шип был неслучаен, он вырос за секунду до падения и ждал, жаждал плоти врага, которым питал свои соки. Когда это свершилось, он с чавканьем втянулся обратно. Напоил свежей влагой соседние шипы.

Белокурый оборотень сел на четвереньки и, как только тело превратилось из человеческого в волчье, бросился на остатки арахнида. Пасть со стальными зубами сработала идеально. Вырвав упругие, увесистые куски плоти с панцирем, она заставила духа повалиться навзничь и замереть.

— Нагваль что надо, — похвалил Ала Мархи, с напряжением наблюдая за битвой издалека.

Собрав увесистый мешок с душами, он почти дошагал до края здешней земли.

За обрывом не были ничего: лишь пустота и крошечные искры энергии того, кто этот мирок-заключение создал.

— Каменный блин. Интересно. Неужели арахнид смог сотворить такое? Хм. Сомневаюсь, — пробурчал себе под нос шаман, осмотрев ровные, словно высеченные лазером, края плато.

Слишком идеальной и логичной показалось ему Вселенная. Семь крупных звезд на небосклоне, уриси для подпитки и усмирения панголина, не к месту изящная полусфера с радугой на стенах. Зачем все это пауку? Чувство стиля у них не развито, сила притяжения вовсе не важна. А звезды… Полнейшая нелепица для того, кто не смотрит в небеса.

— Н-не смог. Это — я, — вдруг прозвучала разгадка за спиной Мара.

Парень отодвинулся от края и не спеша повернулся. Мышцы напряглись.

Дракон цвета киновари с крыльями летучей мыши и грациозными витиеватыми рогами опустился рядом. В вертикальных зрачках вспыхнуло пламя.

— П-правда прелестно? — спросил он, изогнув длинную шею.

Аромат спелых ягод клубники поплыл по воздуху, пока не достиг рецепторов Мархи. Он сглотнул и сильнее втянул ноздрями запах детства. Кивнул дракону в ответ.