Путь Холлана

Илисон лежала на земле. Её глаза закатились, белки залила кровь. Женщина беззвучно шевелила губами. Она ещё была жива, но череп с одной стороны был разбит мощным ударом. Над ней стоял Марсен. Не обращая на него внимания, Холлан откинул полог её жилета. Пистолета не было.

– Ты знал? – спросил Марсен.

– Да.

– Почему не сказал?

Холлан не ответил. Он думал, что сейчас прибежит сестра Её последней милости, смешает какие-нибудь порошки. Зальёт в воду. Даст Илисон выпить. Илисон придёт в себя, сядет, скажет, что все идиоты.

Ведь её ничто не брало. Он всегда шла напролом и побеждала. Даже спорила она до последнего. Говорили, что когда за ней придёт князь Пустоты, она и с ним станет спорить. И вот он пришёл. И Илисон спорила.

– Если бы она успела выстрелить, всему пришёл бы конец, – сказал Марсен. – Несколько сот свидетелей! Министры разобрали бы каждого, кто меня знает, на кусочки, чтобы найти хоть пылинку пороха.

Холлана вдруг посетила страшная догадка. Он поднял глаза на молодого человека, всего в крови, своей и чужой, с опухшим глазом, улыбающегося своей вечной полуулыбкой, и тихо проговорил:

– Ты хочешь сказать, что…

Марсен сжал губы, сделал шаг вперёд и, стоя почти вплотную к Холлану, чётко и раздельно, как ребёнку, повторил:

– Я хочу сказать, что если бы она успела выстрелить, всему бы пришёл конец.

Холлан обеими руками схватил Марсена за ворот рубахи, а тот сквозь зубы прошептал:

– Убьёшь меня на глазах у моих воинов?

Обычно мягкие, черты его лица обострились от усталости, тревог и побоев. Складки, идущие от носа к уголкам рта, углубились, губы были сжаты, но весь его вид выражал несокрушимую уверенность.

Холлан оттолкнул его, а потом размахнулся и ударил в скулу. Марсен едва удержался на ногах, но отвечать не стал. Холлан развернулся и пошёл с поля боя. Нужно было возвращаться к озеру.

– Думай, что хочешь! – кричал ему в след глава Лиги. – Не нравится – уходи! У меня есть Эльзар, у меня есть культист. Ты больше не нужен!

Эпилог. Смотри, Илор

Холлан сидел на краю обрыва. В синем небе над острыми заснеженными пиками Северного предела раскинулся ковёр перистых облаков. Порывы ветра играли с костром, пригибали огонь к земле. Холлан подбросил сухих веток и плотнее запахнул баранью шкуру, которая за те дни, что он провёл на обрыве, пропахла дымом. Обычно он сидел здесь до заката, но сегодня был особенный день. Полнолуние. Первое за двадцать лет полнолуние, которое он проводит в Луне-у-Ворот – колыбели Племени-под-Луной и его могиле.

В Порт-Акаре в середине осени бывало так тепло, что горожане спокойно выходили на улицу без куртки. Здесь же за ночь трава покрывалась инеем, а в воздухе искрились кристаллы льда. Зато всегда было солнечно, в отличие от столицы, где погода менялась несколько раз в сутки от чистого неба до проливного дождя. Ещё пара недель, и нужно будет уходить, иначе начнутся снегопады, которые отрежут деревню от остального мира до весны.

В Луне-у-Ворот жили одни старики. Всего через пару лет после победы Серый князь решил, что показательное господство над старой столицей племени не стоит затрачиваемых ресурсов. Наместника отозвали, а жителей, кроме покалеченных и старых, забрали из деревни, чтобы распределить по тем посёлкам, где нужна была рабочая сила.

По прибытии Холлан прошёлся по знакомым улицам. Всё осталось прежним – да и чему здесь меняться? Лишь опустели дома, обветшал разорённый дворец. Его окна и двери были заколочены на совесть – чтобы отодрать доски, потребовалось немало усилий. Сарай, в котором держали жителей деревни в первые дни после победы, разобрали сразу, как только деревню покинул последний страж. Их оставили умирать, лишив снабжения едой. Запасённого за короткое лето едва хватало на зиму. Но племя оставалось племенем, и вскоре, в обход запрета Союза племён, Луну-у-ворот тайно стали навещать те, кто жил не так далеко и мог под каким-либо предлогом исчезнуть на несколько дней, не вызывая лишних вопросов. Расправившись с основным врагом, Серый князь сосредоточил все силы на пограничье, и контроль в северных землях заметно ослабел.

Внутри дворца было холоднее, чем снаружи. Холлан закашлялся от пыли, закрыл рот и нос воротом рубахи. Половицы стонали под ногами. Мебель была перевёрнута, доски со стен, а местами и с пола, отодраны – и всё покрыто седой пылью. Холлан поднялся наверх. Вспомнив, на третью ступеньку наступил совсем близко к стене – правильно, не скрипнула. Ступая как можно тише, подошёл к двери библиотеки. Так он подходил давно, в детстве и юности, чтобы не потревожить Илисара. Поднял руку и тихо постучал, как раньше. Завывал ветер, который впервые за годы гулял по помещениям дворца. Снаружи блеяли овцы из крошечного стада.