Путь Холлана

Холлан неуверенно кивнул. Звучало слишком просто для Илисара. Холлан часто не понимал, что тот имеет ввиду, но старался запомнить и обдумать. А тут – просто выполнять свой долг?..

Илисар улыбнулся:

– Что-то понял. Остальное запомни на будущее, поймёшь потом.

Прошло двадцать три года, и Холлан понял. Он и правда ещё много раз разочаровывал Илисара. Он знал это, хотя князь чаще всего ничего не говорил. И другие люди разочаровывали князя, но он продолжал изо дня день верить в лучшее в них и прощать им все ошибки. Это был путь Илисара, которому тот следовал. Холлан подумал, что он сам только начал нащупывать свой.

Базиль нашёлся у ручейка. Наверное, Милифри нужно было остаться одной. Мальчишка сидел, скрестив ноги, а перед ним на влажной почве было расчерчено поле для гаданий. Базиль хмуро глядел на камушки и грыз ногти – от Милифри подхватил. Заслышав шаги, он обернулся, увидел Холлана и одним движением сгрёб камушки.

– Что там духи? Наобещали тебе ещё пару блондинок? – неуклюже пошутил Холлан.

Базиль поднял брови и несмело улыбнулся. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на лбу не только царапина, но и шишка. Холлан присел рядом, взял наугад камушек и грустно усмехнулся – ну что ещё он мог вытащить как ни знак луны.

– Это в нашем мире значит «свет», – сказал Базиль. – А в мире духов – «прозрение».

Мальчишка брал каждый камушек с земли, протирал от налипшей земли о рубашку и складывал в мешочек.

– Послушай… – начал было Холлан.

– Меня лесничий научил. Или охотник. Не знаю, – заговорил Базиль, протирая камушек с двумя параллельными линиями. – Я был маленький, не помню даже, где раньше жил. Да и это где было, не помню. И имя своё старое не помню. Зима была, я шёл через лес. Замёрз – ужас. Думал, что всё. А тут избушка на поляне. Снег притоптан, поленья лежат. Я постучал в дверь – не открывает никто. Я ещё постучал – опять ничего. Подёргал ручку – открыто. Заглянул. Темно, свет почти не попадает, потому что окошки маленькие, стекла мутные, и те все в морозных узорах. Красиво.

Базиль покрутил в руке белый камушек с розовыми прожилками. Холлан не разглядел знак.

– В печке огонёк теплится, еда какая-то на столе – но я брать не стал. Стащил с лавки шкуру, устроился у огня и заснул. Не знаю, сколько времени прошло, вдруг слышу – кто-то стучит ногами на крыльце, снег стряхивает с обуви. Я сел, в шкуру завернулся, трясусь от страха. Дверь открывается – а там дед. Я тогда решил, что он совсем старый, а теперь думаю, что он не сильно старше тебя был.

Холлан только усмехнулся.

– Он, значит, застыл и смотрит на меня. А я на него. Закрыл дверь, прошёл мимо. Повесил чайник, раздул огонь. Поставил на стол две тарелки, сел и смотрит. Ну я осмелел и выполз из-под шкуры, сел с ним. Мы поели, попили чай, потом он стал укладываться спать на печку, а мне кинул одеяло. Я так на лавке потом и спал. Он ничего ни разу не сказал. Я решил, что он немой. Вот так он уходил на охоту, приходил, вообще как будто меня не было. Я стал замечать, какие он травки в чай кладёт. Они у него на стене пучками висели. И однажды к его приходу сам приготовил, хотя я был такой маленький, что тяжело было поднять полный чайник. Он вернулся домой, принюхался к чаю, на меня так удивлённо посмотрел, но выпил. Утром сам делал, а вечером я. И вот приходит один раз злой – ничего не поймал, а у нас мясо кончилось. Берёт этот мой чай. Нюхает… Потом ка-ак хлопнет кулаком по столу да ка-ак заорёт: «Хорош этот сраный базилик в чай ложить, дубина!»

Базиль так смешно изобразил разъярённого лесника, что Холлан расхохотался.

– Оказывается, я листочки базилика с мятой путал. А он терпел, ждал, что я додумаюсь. Он меня так и стал называть – Базиль. Сначала в шутку, а потом прижилось имя. Начал меня учить. Сначала травки смешивать, потом, когда весна пришла, искать и различать – что ядовитое, а что нет. Птиц слушать. Ещё у него был огород и несколько яблонь, слива, вишня кислющая. Это он меня научил про духов, что если зверюшку убить, нужно потом лес заговорить, чтобы не ответил… И на камушках научил. Это он мне первый прочитал, что меня ждёт. А потом я сам видел.

Холлан здесь хотел вмешаться, но Базиль ещё не закончил.

– А одной осенью, мне тогда уже лет восемь было, возвращаюсь домой – ходил собирать ягоды какие-то – а он просто лежит. На улице. Рукой держится за сердце и смотрит в небо. Умер. Я выкопал могилу, положил ему в руки яблоко – он говорил мне, что тогда его лес примет, понимаешь? И он станет частью леса. Я в тот же день собрался и ушёл.

Базиль убрал последний камушек, взвесил на руке мешочек и убрал во внутренний карман жилетки. Отряхнул руки и, глядя на ручеёк, заговорил:

– Я не то имел в виду, когда сказал, что не хочу быть как ты, Холлан. У меня, знаешь, сколько было учителей? Сотня! Я на столько этих наёмников и воинов насмотрелся, больше, чем ты думаешь! Я, наоборот, хочу быть как ты! Тебе всё так легко даётся, ты сильный, ты столько всего знаешь, столько умеешь! Только… тебе на это всё как будто плевать.